Хелен Бьянчин - Мой властелин
Дуардо продолжил подниматься наверх, и она принялась молотить кулаками по его спине, но это оказалось бесполезно.
– Изверг! Что ты, черт возьми, делаешь?
Он вошел в спальню и тихо закрыл дверь, затем опустил свою ношу на кровать. Кайла потеряла, по дороге одну туфлю и скинула вторую.
– Давай проясним одну вещь. – Его голос был слишком спокойным, и она представила, как внутри у него все кипит от гнева.
– Ты сделал меня своей женой, а не своей шлюхой? – Она выгнулась дугой. – И за это я должна быть тебе благодарна?
Наверное, она сошла с ума. На мгновение его глаза угрожающе потемнели.
– Ты хочешь, чтобы я показал тебе разницу?
Он рывком расстегнул ее жакет и отбросил его.
– Не надо. – Ее щеки загорелись, когда она безуспешно пыталась высвободиться.
Вслед за жакетом на пол полетела ее остальная одежда.
– Дуардо, – испуганно взмолилась Кайла, наблюдая за тем, как он раздевается. – Ты не можешь хотеть этого всерьез, – прошептала она, когда он притянул ее к себе.
Тогда он грубо и алчно впился ртом в ее губы, не обращая внимания на то, что может поранить зубами ее нежную кожу, его язык стремительно ворвался в глубь ее рта. Подобного она никогда прежде не испытывала и не хотела, чтобы это когда-либо повторилось.
Но пытка еще не закончилась. Она прочитала это в глазах Дуардо, догадалась по напряженным мускулам его лица.
В этот момент она начала кусаться и лягаться, но все безуспешно. В течение нескольких бесконечных минут он просто смотрел на нее; его грудь тяжело вздымалась.
Боже милостивый. Он не может сделать этого… не станет.
Кайла замерла, словно загипнотизированная, не в силах пошевелиться. Она чувствовала, как на глаза наворачиваются слезы, и пыталась сдержать их, чтобы окончательно не унизиться перед ним.
– Ложись спать, – отрезал Дуардо, – прежде чем я сделаю что-нибудь, о чем потом буду жалеть.
Он отпустил ее, собрал с пола свои вещи и начал одеваться.
Работа. Ему нужно погрузиться в мир цифр, графиков и прогнозов. Просмотреть электронную почту, сделать необходимые звонки.
Все что угодно, лишь бы отвлечься от того, что только что произошло.
Бесшумно закрыв за собой дверь, Дуардо покинул спальню и спустился к себе в кабинет. Включив компьютер, он начал проверять данные.
Было уже поздно, когда он закончил работать и поднялся наверх.
В тусклом свете лампы он обнаружил, что кровать пуста. Заглянув в ванную, он переоделся в халат и прошел по всем комнатам. Кайлы не было ни в одной из них.
У него внутри все похолодело. Она не выходила из дома, иначе охранная система дала бы сигнал, что кто-то открывал входную дверь.
Дуардо спустился вниз, заглянул в кухню, столовую, гостиную, ее кабинет, затем в гараж. Осталась только комната отдыха. Войдя туда, он обнаружил, что телевизор и стереосистема выключены.
Где же она?
Он уже собирался, было уходить, как вдруг услышал какой-то шорох.
Затем он увидел ее. Кайла сидела в кресле, поджав под себя ноги, и спала, а на коленях у нее лежала кошка, которая обычно ночевала в кладовке.
Кошка настороженно прищурилась, но, когда Дуардо провел рукой по ее мягкой шерсти, довольно замурлыкала.
– Прости, малышка, – пробормотал он, аккуратно взял кошку и отнес ее в кладовку.
Затем он вернулся в комнату отдыха и долго смотрел на спящую жену, а затем отнес ее в спальню.
Именно там при свете лампы он обнаружил следы высохших слез на ее щеках и сразу почувствовал отвращение к самому себе. Беззвучно выругавшись, он уложил жену на кровать и накрыл одеялом. Она так и не проснулась, лишь свернулась калачиком, словно защищаясь.
– Роr Dios.
Это он довел ее до такого состояния? Из-за нескольких слов, брошенных в гневе?
– Mierda.
Дуардо осторожно лег рядом с ней, нежно обнял ее… и почувствовал, как она отпрянула, проснувшись. Его губы ласкали ее висок, затем коснулись уголка ее рта.
– Доверься мне, querida. И чувствуй. Просто…чувствуй.
Он ласкал ее припухшие губы с такой нежностью, что ей хотелось плакать. Его руки гладили ее шею, плечи, грудь. Затем он склонился над ней и взял в рот затвердевший сосок.
У него внутри все перевернулось, когда он почувствовал, что Кайла отвечает на его прикосновения. Тогда он обнял ее за талию и покрыл поцелуями ее живот.
Кайла закрыла глаза, а тело ее словно отделилось от разума и погрузилось в мир чувственных наслаждений. Оно выгнулось как струна и потянулось навстречу его ласкам. Но этого ей было мало. Она хотела почувствовать его внутри себя, сомкнуться вокруг него, принадлежать ему.
И он, конечно, знал об этом.
Из ее горла вырвался приглушенный стон, когда он медленно проник в нее, а затем совершил вместе с ней свободный полет туда, где были только они, а все остальное не имело значения.
Если Дуардо хотел произвести на нее впечатление властью, которую он над ней имел, то ему это удалось. Но это был всего лишь секс. Любви, которая когда-то была между ними, больше не существовало.
Но ради того, чтобы выжить, Кайла должна принимать все как есть и не оглядываться назад. Так будет лучше для ее здоровья, благополучия и душевного состояния.
Все остальное не имеет значения. Кайла уснула, прижимаясь к мужу; его губы касались ее виска.
ГЛАВА ДЕВЯТАЯ
Ничего не случится, мысленно заверяла себя Кайла, входя под руку с Дуардо в фойе театра.
Марлена, играющая на сцене, не представляла для нее никакой угрозы. А если они случайно и столкнутся в толпе, то другие гости разрядят обстановку. Неужели эта лицемерная особа когда-то была любовницей Дуардо?
Впрочем, это уже не имело никакого значения:
Однако Кайла знала, что лгала самой себе, потому что боялась узнать правду.
Несмотря на то, что ее постоянно отвлекали другие гости, она всем своим существом ощущала близость Дуардо, неповторимый аромат его тела, исходящую от него сексуальность.
Он действовал на нее так, как ни один мужчина до него. Что это? Простая химическая реакция или что-то более сложное? Должна же быть причина, по которой двух людей влечет друг к другу с такой силой, что они не обращают внимания на остальных.
Раздался звонок, и все заняли свои места. Затем погас свет и поднялся занавес.
Великое наследие Шекспира, воплощаемое в жизнь актерами, могло доставить огромное наслаждение зрителю. Особенно если он чувствовал силу произносимого слова и умел сопереживать. Кайла была хорошо знакома с творчеством Шекспира, любила ходить в театр и могла отличить хорошую игру от плохой.
Она была вынуждена признать, что Марлена вжилась в свою роль. Ее игра на сцене была так убедительна, что даже самый строгий критик не стал бы к ней придираться.
