Сандра Браун - Навстречу завтрашнему дню
Ошеломленная его игрой, Кили покорно стояла, пока он, ничуть не смущаясь, расстегивал ее пальто, затем раздвинул лацканы жакета и оценивающе окинул взором обтянутую свитером грудь.
— Кто мог бы подумать, когда ты была плоскогрудой девчонкой — кожа да кости, что у тебя возникнут такие милые округлости.
Рассерженная Кили открыла было рот, чтобы сделать ему выговор, но он не дал ей такой возможности, поскольку не умолкал.
— Ты великолепна в одежде любого цвета. Знаешь ли ты об этом? — На смену добродушному поддразниванию пришел совершенно иной тон. Кончики его пальцев слегка коснулись ее щеки. — Ты замечательно выглядишь в черном. Ты мне очень понравилась в зеленом тогда, в самолете. — Он понизил голос и перешел на хриплый шепот. — А в желтом махровом халате ты была само очарование. Есть ли какой-нибудь цвет радуги, который способен заставить потускнеть твои глаза, испортить цвет лица или оказаться неспособным подчеркнуть красоту твоих волос?
Его большой палец, словно гипнотизируя, скользил по изгибу ее подбородка. Она видела свое отражение в темных глубинах его глаз и была потрясена выражением томления на своем собственном лице. Не следовало ему становиться так близко к ней, но ей не хотелось говорить ему об этом и нарушать подобное мгновение.
Не следовало ему прикасаться пальцами к ее губам — это был слишком интимный жест, он нарушал игру в брата и сестру. Но хотя ее разум возражал, губы подчинились его настойчивому прикосновению и слегка приоткрылись.
Его голова опасно близко склонилась, когда позади них на тропинке появилась группа из четырех человек. Дакс отстранился.
— Пойдем, сестренка, — пробормотал он, забирая у нее зонтик и подводя ее к маленькой группе туристов, ожидавшей у основания холма, на котором располагался величественный дом.
После непродолжительного ожидания по тропинке спустилась женщина-экскурсовод и повела промокшую, но неустрашимую группу вверх по холму к дому. Речь экскурсовода была отрепетированной, но, к счастью, рассказ ее был достаточно красочным и нескучным. Как и все остальные в группе, Кили и Дакс слушали. Они поднялись по лестнице, осмотрели огороженные веревками комнаты, отметили то, что следовало отметить, но позже ничего не смогли бы припомнить.
Когда официальная экскурсия закончилась, им снова предложили осмотреть надворные постройки и сад. Большинство посетителей потянулось к кухне и к инвентарной. А Кили и Дакс направились к маленькому зданию, где помещались личные вещи Вашингтонов.
— Ты когда-нибудь думал о том, что если бы стал президентом, то двести лет спустя какие-то люди стали бы бесцельно слоняться по твоему дому и рассматривать твою бритву?
— Я пользуюсь одноразовыми бритвами, но, пожалуйста, напоминай мне чистить вставные зубы. — Они рассмеялись, и он непроизвольно обнял ее.
Затем они направились к могиле, где покоились Вашингтоны. Дакс тихо спросил:
— А ты знаешь, что ходили слухи, будто Вашингтон был влюблен в чужую жену.
— Это правда? — спросила Кили, прерывисто дыша.
— Да, во всяком случае, так говорят.
— Какая трагедия!
— А может, и нет, — возразил Дакс. — Любовь, которую он испытывал к этой женщине, возможно, была чем-то совершенно особенным в его жизни.
— Да, может быть. — Почему ей так захотелось плакать?
— Это, безусловно, не умаляет его заслуг перед страной. Я не придаю этому существенного значения.
— Сейчас — да, — еле ворочая языком, произнесла Кили, — но тогда, когда все это происходило, это очень много значило для тех, кто был замешан в этом.
Его вздох чуть пошевелил ее волосы.
— Пожалуй, ты права.
Они покинули место захоронения и вернулись к главному зданию. Чтобы как-то избавиться от охватившего их грустного настроения, Дакс предложил перекусить перед отъездом.
— Насколько мне известно, ресторан здесь довольно неплохой. И, безусловно, здесь не надо заказывать столик заранее, — сказал он, открывая дверь, ведущую в почти пустую столовую.
Кленовые столы и стулья стояли аккуратными рядами на полах из твердой древесины. На каждом окне висели накрахмаленные белые занавески с гофрированными оборками. Медные подсвечники с высокими узкими трубами украшали каждый стол и отбрасывали мягкий свет на провинциальные, оклеенные бумажными обоями стены.
Только три столика в колониальном стиле были уже заняты. Огонь пылал в каминах, Дакс подвел Кили к столу рядом с одним из каминов и неподалеку от окна, выходившего на ухоженный сад. Официантка поспешила принять у них заказ на густую похлебку из моллюсков со свининой, сухарями и овощами. После того как они отдали должное супу, Дакс подозвал официантку, и она снова поспешно подошла.
— Мы хотим что-нибудь на десерт. Что у вас есть?
— Домашние пироги — наше фирменное блюдо. Вишня, яблоки и орех пекан.
— Замечательно. Нам два с вишней.
— Нет, я хочу пекан, — вмешалась Кили.
Дакс с комическим видом сделал вид, будто ошеломлен ее словами.
— Ты же не можешь приехать в дом Джорджа Вашингтона и не поесть вишневого пирога. Это антиамерикански.
Она засмеялась, но все же сказала официантке:
— Пожалуйста, пекан.
— Хорошо, — неохотно уступил Дакс. — И мы хотим по две ложки ванильного мороженого на каждый.
— Нет, я хочу на свой взбитые сливки.
Он повернулся и бросил на нее злобный взгляд:
— Кто делает заказ, ты или я?
Кили и официантка рассмеялись, глядя на его злобный вид.
— Ты же не спросил, чего я хочу, а я хочу взбитые сливки.
Дакс расстроенно покачал головой, затем спросил с подчеркнутой вежливостью:
— Кофе?
— Чай, — чопорно ответила она.
Официантка, положив ручку на блокнот, сотрясалась от смеха.
— Сливки? — предложила она.
— Нет.
— Да, — одновременно ответила Кили.
Дакс посмотрел на официантку и произнес громким театральным шепотом:
— Она воображает себя свободной женщиной.
Официантка наклонилась и сказала ему:
— Люблю семейные пары, где ни один из супругов не стремится подавить индивидуальность другого.
Затем она отошла, дерзко покачивая бедрами, так что вслед за ней развевался подол ее юбки.
Кили опустила глаза на свою лежавшую на столе руку. Что ж, вполне естественная ошибка — простое золотое колечко обхватывало ее средний палец. Краем глаза она увидела, как Дакс стал придвигать к ней свою руку и, в конце концов, накрыл ею ее руки.
— Она думает, что ты замужем за мной, — тихо сказал он. — Раз уж она так думает и поскольку она не знает никого из нас, наверное, будет правильно, если мы станем держаться за руки. — Его длинные пальцы переплелись с ее пальцами, и он крепко сжал их.
