Кристин Лестер - Девушка в полосатом шарфе
— Да вы что!
— Ага. Только недолго. Муж не разрешил. Первый муж у меня был ревнивый…
Кира тактично промолчала. Пани Ижек, несмотря на весьма преклонный возраст, вполне еще могла похвастаться следами былой красоты, так что Кира поверила сразу. Она была сухая, как жердь, высокая (что было заметно даже в сидячем положении) и жилистая. Но лицо сохранило живость, и в глазах мадам Ижек был какой-то совсем не старческий блеск. Надо же… Первый муж. Интересно, при такой-то внешности сколько их было: три, четыре?
— У вас это все еще впереди… — словно прочитав ее мысли, махнула рукой пани Ижек. — И первый муж, и второй… Вы такая юная… Вам, простите, сколько лет?
— Двадцать пять.
— О, подходяще.
— Для чего?
— А может, я вас хочу просватать.
— За кого? — опешила Кира.
— Например, за своего внука.
У Киры пропал дар речи.
— Да не бойтесь вы! Я пошутила. Хотя у меня действительно есть внук. Он очень хороший мальчик. Уже почти вырос.
— Да? И где он учится?
— А он не учится. Он уже работает. Ему на один годик больше, чем вам.
— Ах, на годик!
— Да, на годик! Так что могу познакомить. Раньше он работал на кабельном телевидении.
— Замечательно. Он еще и телезвезда!
— Конечно. Завидный жених.
— Небось, еще и красавец?
— Залюбуетесь!
— О! Наверное, и денег много?
— А как же?
— А он не избалован женским вниманием? А то я — очень скромная.
— Ну хватит вам. Я же пошутила.
— Нет, отчего же? — Кира помотала головой. — Вы меня заинтриговали!.. Нет уж, давайте! Давайте немедленно знакомьте меня с ним! А то моя сестра меня скоро запилит.
Старушка участливо смотрела на нее:
— Она тоже носит разноцветные чулки и работает… бухгалтером?
— Нет. Она носит костюмы от Валентино, туфли на высоких каблуках и работает дизайнером.
— Вот те раз! А вы в своих полосочках — экономист.
— Жизнь — странная штука.
— А на сколько лет она вас моложе?
— На два года.
— Так за что же она вас пилит?
— Хочет, чтобы я побыстрее образумилась, сняла вот эти полосочки и вышла замуж.
— А есть за кого?
— Кроме вашего внука на примете никого нет, — улыбнулась Кира.
— Ага. Ага. Ну что ж… А, кстати, кому вы названиваете?
— Всем. Кто мог бы меня встретить. Просто я…
Нет, все равно про деньги на такси говорить нельзя! Кира заставила себя замолчать.
— А зачем вам так много яблок?
— Мама дала. Хотя не вижу в этом смысла. Ими и так завален весь город.
— Почему вы не видите смысла в этом испытании?
— Вы считаете, что тащить на себе двадцать килограммов через весь город — испытание, в котором я должна увидеть какой-то смысл?
— Нет. Это как раз отвратительно. Я, например, в своей жизни никогда не поднимала больше трех килограмм. Даже грудных детей на руках всегда таскали мужья.
— Всех?
— Всех!
— Сколько же их у вас?
— У меня их было трое.
— Детей?
— И тех, и других. От каждого по одному мальчику.
— Гениально!
— Что именно? Что я не позволяла этим мужланам себя эксплуатировать?
— Нет. Ваш генофонд.
— Я тоже им горжусь. Теперь у меня четверо внуков и двое правнуков.
— Вот это да!
— Я просто успела женить только одного внука, поэтому правнуков так мало.
— Тоже мальчики?
— Исключительно. У нас рождаются только мальчики. Все женщины в роду являются пришлыми.
— То есть?
— То есть, если один из моих внуков женится на вас… Чисто теоретически… То вы, конечно, внесете лепту в наш род, но… уверена, что тоже увеличите его на нескольких мальчиков.
— А вдруг я окажусь сильней и рожу девочку?
— Это исключено. Наши гены побеждают уже в третьем колене. Но мы отвлеклись. Мы говорили об испытании.
— О каком?
— Яблоками. Оно касается не вас, а ваших друзей.
— Друзей?
— Они у вас есть?
— Да. Очень много.
— Нет, я говорю о настоящих друзьях. Это большая редкость. Хорошо, если у человека есть хотя бы один. А вы говорите — много.
— Тогда — не знаю.
— А вы подумайте. Яблоки — как раз хороший повод отсортировать настоящих друзей от приятелей, которым до вас нет никакого дела. Именно это я и называю испытанием.
— Да? — глупо моргая, переспросила Кира. — Тогда что же получается… Я же им всем сообщения посылала. И даже сестре.
— Ну-ну? И что это значит?
— Получается… у меня совсем нет друзей? — Кира растерянно смотрела на нее.
Старушка вдруг сменила тон и стала умиротворяюще ласковой:
— Ну полно вам. Еще рано делать выводы. Вы еще не добрались до вокзала… Кстати, да. Мы подъезжаем.
— Вот именно. И никто не позвонил. Даже Петра.
— Сестра?
— Сестра.
— Ну что ж, значит, у нее нашлись дела поважнее, чем ваши яблоки. А помните свой тринадцатый номер билета?
— Как не помнить.
— Вот видите. Это не обязательно должно означать несчастье. Это может быть сигнал, что надо обратить на что-то внимание.
Кира молча смотрела «сквозь» старушку. Она мысленно была уже на вокзале, она мысленно тащила тяжеленную сумку к трамваю, а потом — мысленно — от остановки к дому.
— А давайте я подарю эти яблоки вам?
— Нашли дурочку! — Пани Ижек захохотала. — Во-первых, меня никто не придет встречать, потому что я решила всем устроить сюрприз.
— А во-вторых?
— Во-вторых, яблоки действительно продаются на каждом углу, а если мне не хватит, то у нас в деревне есть свои. Но и это не главное. Дело в другом.
— А в чем?
— Да ни в чем. Просто мне кажется, что они пригодятся тебе самой! — сказала она, неожиданно переходя на «ты».
— Яблоки?
— Да, яблоки. Пожалуйста, не выбрасывай их, какое бы отчаяние тебя не посетило. Хорошо?
— Ну… хорошо.
Пани Ижек вытянула шею, заглядывая в сумку:
— Красные?
— Красные. Вкусные! Хотите?
— Ну… давай попробуем, хотя мы почти приехали.
Они откусили по яблоку и принялись жевать.
— А хотите, я вам с собой отсыплю? Хотя бы немного.
— Нет, мне не надо. А впрочем, давай пару штучек, чтобы было чем в такси заняться.
Кира понуро опустила плечи, услышав про такси, но снова ничего не сказала. Автобус между тем остановился, и немногочисленные пассажиры принялись выходить из него. Кира с трудом проталкивала неподъемную сумку по ступеням и наконец стащила ее на мостовую. Сейчас они разойдутся. Пани Ижек сядет на такси, а ей придется чесать пешком с проклятой сумкой до трамвая.
— Ну что? — почему-то весело спросила старушка. Теперь, стоя в полный рост, она оказалась еще выше и тоньше, чем предполагала Кира. — Будем прощаться? Раз ты больше ничего не хочешь.
