Джорджина Форсби - Врунишка
Эти приятные мечты были прерваны появлением ее сына, который влетел в кухню босиком, в драных серых джинсах и старой рубашке.
— Чарли, ради Бога! — вскинулась Молли. — Поторопись, тебе пора в школу. Ты можешь опоздать на автобус.
— Нам с дедушкой нужно ведро, — весело сообщил Чарли, не обращая внимания на мать. Он пересек кухню и прижался к мягкому теплому боку тети Грейс.
Грейс улыбнулась своему обожаемому маленькому внучатому племяннику, и ее лицо под слоем пудры и косметики осветилось нежностью. Грейс всегда, даже к завтраку, появлялась при полном параде, и ее поредевшие темные волосы неизменно были собраны в эффектный пучок. Она предпочитала яркие шелковые платья и узорную шаль, окутывавшую ее полную фигуру. Грейс носила огромное количество бус и позвякивающих браслетов. Хотя ей было уже около шестидесяти и она таскала на себе не меньше сотни фунтов лишнего веса, Грейс тем не менее обладала каким-то своеобразным очарованием, которое непрестанно влекло к ней поток визитеров большей частью мужчин, которые располагались в некогда элегантной, а ныне запущенной гостиной их большого старого дома.
Не в пример прочим родственникам, Молли не возражала против посетителей главным образом потому, что немалую часть дня Грейс посвящала предсказаниям судьбы. Она получала довольно внушительные гонорары, что позволяло ей считать себя единственным, кроме Молли, членом семьи, который занимается полезной деятельностью.
Наклонившись, Грейс заключила Чарли в мягкие, теплые объятия.
— Какой хороший мальчик, — проворковала она, приглаживая ему вихор на макушке. Разноцветные камни в кольцах брызнули искрами в свете лампы. — В чаинках твоей мамы я увидела мужчину.
Прислонившись к столу, Чарли наблюдал, как Грейс накладывала ломтики крутых яиц на коричневые тостики.
— Какого мужчину?
— Богатого и красивого.
— Значит, приятеля, — внезапно оживился Чарли. — Настоящего богатого дружка?
— Да, — сказала Грейс, загадочно улыбнувшись мальчику.
Мрачная физиономия Чарли оживилась. Он повернулся к матери.
— Мам, если у тебя будет богатый дружок, он купит мне новый скейтборд? Я хочу тот, который…
— Иди умой лицо, — прервала его Молли, — и подготовься к школе.
Глядя в спину удаляющегося Чарли, она внезапно вспомнила, что еще хотела спросить у него.
— Чарли!
— А? — Он остановился на пороге как цапля, подтянув одну ногу и поджимая пальцы другой, чтобы не касаться холодного каменного пола.
— Зачем тебе и дедушке нужно ведро?
— В потолке еще одна дыра. Такая большая, как раз в середине.
— О проклятье! — простонала Молли.
И тетя и сестра с беспомощным сочувствием посмотрели на нее, когда она закрыла лицо руками.
Эта крыша была несчастьем всей жизни Молли. Она даже являлась ей в ночных кошмарах, в жутких снах, когда тяжелые перекрытия медленно, подобно безжалостному чудовищу, опускались на нее, заваливая всех обитателей дома грудой обломков.
Это большое обветшавшее строение, которому минуло не менее сотни лет, служило пристанищем Молли всю жизнь, со дня рождения, не считая тех нескольких кратких лет, когда она была замужем и жила в Портленде. Ее бывший муж так и продолжал обитать там, кое-как сводя концы с концами продажей различного оборудования.
Молли знала, что после их развода Чарльз влачит далеко не самое лучшее существование. Он женился на своей секретарше — той самой, из-за которой в свое время и возникли все проблемы, — и теперь у них было трое детей, включая близнецов, которые родились в прошлом году. Молли изо всех сил старалась избавиться от чувства злорадного удовлетворения, представляя себе, каково ее бывшему мужу в его сорок с лишним нести бремя такого отцовства, но ничто человеческое ей не было чуждо.
Тем не менее, думала Молли, как было бы великолепно, если бы у Чарльза хоть чуть лучше шли дела. Тогда он мог бы регулярнее оказывать поддержку детям. А пока она вот уже три года не получала от него чеков. Андреа уже почти тринадцать, и ей позарез нужно приодеться. А бедный Чарли постоянно говорит о новом скейтборде, который Молли не имеет возможности купить…
— Может быть, Уолтер как-нибудь заделает крышу? — без большого оптимизма предположила Грейс.
— Ну конечно, — сухо сказала Молли, глядя на яичницу, которую поставила перед ней тетя. — Ты же знаешь папочку… он занят тем, как бы отвести поток воды с крыши в подвал, чтобы она крутила там турбины и давала электричество для его теплицы. Тогда он сможет выращивать там помидоры.
На кухне появилась дочь Молли в потертых джинсах и в свитере с прорехой у воротника.
— Привет, Хелен. Привет, Грейс, — сказала она, целуя обеих женщин, после чего села рядом с матерью. — Мам, бабушке нужно еще бумаги для пишущей машинки.
Молли тупо посмотрела на дочку.
— Бумаги? — эхом откликнулась она. — Еще бумаги? Я же примерно две недели назад купила ей целую пачку.
— Она говорит, что в последнее время ею владеет вдохновение, — сообщила Андреа. — Кроме того, она работала всю ночь и просит подать ей завтрак в постель, — добавила она, поворачиваясь вместе со стулом к Грейс, которая отреагировала возмущенным фырканьем.
Грейс делила этот дом с женой брата в течение примерно тридцати лет, но обе женщины так и не смогли приспособиться друг к другу, и между ними постоянно разгорались небольшие стычки.
— Если Селма Кларк хочет получить завтрак в постель, — начала Грейс, угрожающе выпятив челюсть, — она может всего лишь…
— Анди, ты же, конечно, не собираешься идти в школу в этом свитере, — торопливо прервала Молли. — Он такой дырявый и грязный. Ради Бога, посмотри на себя!
— И вовсе он не грязный, — спокойно ответила Андреа. — В любом случае у нас сегодня утром будут лабораторные работы. А в комнате Чарли опять протечка на потолке, — напомнила она, пододвигая к себе ломоть хлеба. — Просто ужасная, мама. Прямо как Ниагара.
— Дедушка что-нибудь сделал с ней? — устало спросила Молли.
Андреа кивнула.
— Мы прикинули, что можно сделать отвод через трубку в маленькую дырочку в радиаторе, а уж оттуда спустить воду в подвал.
Молли выразительно посмотрела на сестру и тетю.
— Ну, что я вам говорила?
Хелен было хихикнула, но быстро обрела серьезный вид. Она смущенно посмотрела на Молли и принялась за яичницу.
Молли, внезапно забеспокоившись, глянула на часы.
— Господи, я опаздываю. Анди, будь любезна, позаботься, чтобы Чарли оделся и успел на автобус. И смени свой наряд, дорогая, — добавила она, наклоняясь и целуя покрытую веснушками щечку дочери, — О'кей?
