Стеф Холм - Магия остролиста
«Рановато он сегодня», — подумала она. Обычно он выходил из «Республики» не раньше десяти, если вообще выходил. Бывало так, что Изабель видела его вываливавшимся из дверей салуна с бутылкой ликера в руке рано утром, когда в первый раз шла за водой. Душными вечерами спать в доме было просто невыносимо, и она засиживалась на крыльце допоздна, ожидая, пока спадет жара. Глаза начинали слипаться от усталости, и часто она вскакивала среди ночи со своего кресла-качалки, разбуженная пьяными воплями Джона, горланившего песни на испанском. Дури у этого Уолкота больше, чем у бешеного койота.
Изабель прищурилась, когда он показался в прорехе между домами, где ее переулок вливался в проспект. Все же, глядя на него, нельзя было не подумать: «Какой красавчик!» Она никогда не видела его вблизи, да это было и не обязательно. По одной только походке или манере держать голову любая женщина могла безошибочно определить, какая в нем заключается угроза ее душевному покою.
В тусклом свете умирающего дня она увидела, как в руке его мелькнуло что-то зеленое. Флегматичный стрекот сверчков и возня Санта-Ана в маковых стеблях заглушили шелест бумажек, беспокойной стайкой впорхнувших на двор. Листовки кружили над ступеньками, и одна из них опустилась на колени Изабель.
Изабель поднесла листовку к глазам, стараясь разобрать, что там написано. Слишком темно. Она вошла в дом и зажгла керосинку, которая зашипела, распространяя вокруг себя слабое сияние.
КОНКУРС «МАГИЯ ОСТРОЛИСТА»
Участник конкурса, собравший наибольшее количество ягод остролиста для украшения рождественской елки, которая будет установлена в четверг во дворе дома на пересечении Девятой и Мельничной улиц, получит награду. Крайний срок сдачи ягод — 24 декабря 1900 года в полночь. Приз не похож ни на что, известное вам доселе. Богатство, которое вам и не снилось. Ключ к вечному счастью. Процветание, о котором вы и не мечтали. Вы всю жизнь будете благодарить судьбу. Настало время радостных предпраздничных забот, так что присоединяйтесь и получите награду.
Беллами Никлаус.
Изабель не знала никакого Беллами Никлауса. К тому же последний раз, когда она проходила мимо дома на углу Девятой Мельничной — это было вчера, — он выглядел пустым и ужасно запущенным. Все это могло быть розыгрышем.
В то время как она обдумывала это предложение, в дымоходе ее пузатой печки раздался глухой треск. Белки. Она рассеянно постучала ложкой по черному цилиндру топки. Треск прекратился. Но тут вдруг произошла странная вещь: дверца топки медленно отворилась, и из нее к ногам Изабель выкатился перепачканный сажей белый мячик величиной со сливу. Не долго думая она решила, что дети потеряли этот мяч, играя у нее на крыше, и он застрял в трубе. Удивительно, что она не продымила весь дом, растапливая печку.
Изабель вернулась к размышлениям о конкурсе. Награда действительно могла ей пригодиться. Сколько всего денег они заплатят? В листовке об этом не сказано. Даже если сумма невелика, она сможет кое-что улучшить в хозяйстве. Например, вырыть во дворе колодец, чего она пока не может себе позволить. Большая часть ее сбережений ушла на покупку земли и починку дома, которая еще так и не завершена, хотя лачуга сейчас куда больше похожа на жилье, чем раньше. Выигрыш также мог бы избавить ее от необходимости искать дополнительный заработок. В Лимонеро она уже занималась почти всем, чем только можно. Выбирать-то особенно не из чего.
Она провела по бровям усталой рукой, выпрямила спину, что бы уменьшить боль, и снова вгляделась в листовку. У Джона Уолкота была в руке точно такая же. Может быть, у всех в этом городе уже есть по листовке.
Крайний срок сдачи ягод — 24 декабря 1900 года в полночь.
В ее распоряжении восемь дней.
Она позабыла про сон. Воображение рисовало кусты остролиста, усеянные ярко-красными ягодами. Ей было известно одно местечко — ближайший овраг за ручьем Санта-Паула, там, где ивовые заросли.
Решительным шагом пройдя на кухню, она схватила садовую корзину; это была очень старая, но крепкая корзина с крышкой, когда-то в ней носили завтрак работникам на поля. Сюда поместится много ягод.
Изабель не сомневалась, что получит приз.
«Калько ойл» начинала разработку месторождения на Голландской равнине номер три, но через полгода, когда запасы нефти истощились, скважина была заброшена.
Огрызок луны испускал скудное сияние, освещая рельсы, вдоль которых шел Джон Уолкот. Вместо мешка через плечо у него была перекинута наволочка от подушки; руки были спрятаны в карманы. Ветер то и дело принимался кружить, встревоженный появлением человека, однако в этих порывах не чувствовалось даже намека на прохладу.
В такой час, конечно, приятнее пить текилу в «Республике», но соблазн победить в конкурсе был слишком велик, чтобы сидеть сложа руки. Джон не успел опорожнить и трех рюмок, когда до него дошел смысл прочитанной листовки. Богатство, которое вам и не снилось. Ключ к вечному счастью. Процветание, о котором вы и не мечтали. Ничего удивительного, что «Республика» вместе с текилой пошли к чертям собачьим.
Это был тот самый шанс, которого он так долго ждал, — возможность заработать легко и быстро, получить в банке наличность и тратить деньги, ничего не делая. Он может выиграть. Найти ягоды — дело нехитрое. Он знает, где их целая прорва: в нескольких местах, разбросанных по всей долине, в предгорьях, еще больше — за горным хребтом, ближе к побережью. Он оберет каждый куст подчистую. Потом, когда награда будет уже у него в кармане, он зайдет в «Республику», выпьет пива и поразмыслит, как лучше поступить с деньгами.
Джон не любил тяжелую работу, хотя большую часть своей жизни занимался именно ею: сначала в Тексаркане на ферме своего отца, затем на других фермах в западных штатах. Он нигде не пускал корни. Везде ему рано или поздно становилось скучно. Только в Калифорнии ему всегда нравилось. При первой же возможности он был готов рвануть к океану, чтобы полюбоваться раскаленным шаром закатного солнца, висящим над волнами. Лимонеро, пожалуй, он мог бы назвать своим домом.
На деньги, полагавшиеся за выигрыш в конкурсе, он смог бы купить древесину, лебедку, манильскую пеньку, паровой котел и двигатель мощностью двенадцать лошадиных сил. Построить собственную вышку и качать свою собственную нефть, вместо того чтобы горбатиться на «Калько», — вот это было бы дело.
По дороге на ту сторону ручья Санта-Паула Джон дал своей идее оформиться.
Джон брел на неверных ногах по узкой тропинке и таращил глаза, выискивая в темноте кусты остролиста. Вдруг по его лицу мгновенно пробежала ослепительная вспышка света. Он замер. Тот, кто стеганул его лучом своего фонаря, как видно, его не заметил, потому что луч скользнул дальше, не задерживаясь. Человек с фонарем, судя по всему, не стоял на месте. Было видно, как сноп света скачет вверх по склону вместе со звуком удаляющихся шагов.
