Одри Хэсли - Доверься сердцу
Удивительная женщина, подумала Амелия. Ее внутренний мир намного сложнее, чем кажется на первый взгляд. Жаль этого высокомерного Ульриха… Как, впрочем, любого другого мужчину, который имел несчастье познакомиться с Илоной.
– Не понимаю, зачем копаться в себе и своей родословной, – продолжала между тем подруга. – Я такая, какая есть. И к черту всех этих ханжей…
– Бог мой, Илона! Я и не подозревала, что ты так ненавидишь мужчин!
Та даже вздрогнула от подобного замечания.
– Ненавижу? Да я… Я их просто обожаю!
– Что? – Теперь наступил черед удивляться Амелии.
– Да, обожаю, – тихо повторила Илона. При этом она потупила глаза и жестом добродетельной школьницы убрала непослушный локон за левое ухо. – Ты же знаешь, я и дня не могу прожить без мужского общества.
– Тогда почему же ты не хочешь выходить замуж?
Илона подняла на нее смеющиеся глаза, – ей явно хотелось перевести разговор в менее серьезное русло.
– Потому что я люблю их всех, а не кого-то одного. Не понимаю, как можно всю жизнь спать с одним и тем же мужчиной. Да и семья… Какая, в сущности, это рутина!
Укол был легким, почти неощутимым, но Амелия все-таки обиделась.
– Кого ты имеешь в виду, дорогая?
– Уж, конечно, не семейство Бауэров. Вы с Францем – приятное исключение.
– А что ты скажешь о моей маме и отчиме? Они безумно счастливы.
– Яблоко от яблони недалеко падает, – вздохнула Илона, вспоминая все еще красивую мать Амелии, Изольду, и ее мужа, Артура.
Такие романтические средневековые имена и такой поэтический союз!
Илона познакомилась с ними в прошлом году, когда Артур Шницлер, преуспевающий бизнесмен из Германии, решил оставить дела и обосноваться с женой в Австрии. Он заказал молодому архитектору Францу Бауэру проект коттеджа, в котором собирался поселиться со своей новой семьей. Выплатив солидный аванс, пожилой молодожен тут же увез свою Изольду на один из средиземноморских курортов, поручив падчерице проследить за строительством дома.
Так судьба свела Амелию с Илоной и Францем. Девушки тут же подружились, а с Францем у Амелии завязался страстный роман. Они обвенчались, и спустя 12 месяцев после бракосочетания на свет появилась крошка Аннета…
Илона наклонилась к девочке и указательным пальцем пощекотала нежную ямочку под пухлым подбородком. Господи, что за прелесть! Нет, у нее обязательно, непременно будет ребенок! И очень скоро. Уж, конечно, она постарается сделать это как можно быстрее. Что же касается законного отца… Но зачем в доме мужчина, если женщина и сама прилично зарабатывает? У нее самой никогда не было папочки, и все же она выросла вполне счастливым человеком.
– Так ты это всерьез? – дрогнувшим голосом спросила Амелия. – Ты действительно собираешься произвести на свет незаконнорожденного ребенка?
Илона, уловив выражение тревоги в глазах подруги, насмешливо покачала головой.
– Незаконнорожденного? Ну и выражение. Из какого словаря ты его выкопала, Амелия? Знаешь…
Договорить, впрочем, она не успела, – дверь в палату отворилась и в проеме появилась физиономия Франца.
– О чем спорим, девочки? – Сияющий родитель вошел в комнату и шагнул прямо к кроватке. – Ну, здравствуйте. Надеюсь, я не помешал? Твой голос, Илона, слышен даже в коридоре.
Франц наклонился, чтобы поцеловать жену и маленькую дочурку. Лицо его буквально сияло нежностью и любовью, и это тронуло Илону.
Впрочем, она и раньше догадывалась, что за внешней суровостью этого солидного, суховатого мужчины скрывается нежное, чувствительное сердце. Комок подкатил к ее горлу, и чувство, похожее на зависть, захлестнуло душу.
– Надеюсь, вы не ссоритесь? – Франц выпрямился, вопросительно переводя взгляд с одной на другую.
– Твоя жена говорит, что, прежде чем заводить детей, нужно обязательно выйти замуж, – ответила Илона. – А ты как считаешь?
Франц, очевидно по-своему истолковав ее слова, вытаращил глаза.
– Боже мой… Ты что, беременна?
– Ну конечно же нет, дурачок. Но твоя очаровательная дочурка вызвала во мне такой прилив материнских чувств, что… Одним словом, я призналась Амелии, что мечтаю о ребенке. Угадай, что она мне посоветовала? Немедленно позвонить Ульриху и сделать ему предложение.
– Гроссмайеру? – Франц болезненно поморщился. – Ради Бога, выходи замуж, но только не за него. Ульрих, конечно, первоклассный юрист, но… Как человек он, по-моему, ужасная скотина.
– Ты слышала? – Илона торжествующе посмотрела на подругу.
Они рассмеялись, а малышка вдруг заплакала.
– Дай ее мне, – обратился Франц к жене и, взяв на руки дочку, стал расхаживать по комнате. Плач тут же прекратился. – Кстати, о крутых парнях… – Он лукаво посмотрел на Илону. – Ни за что не догадаешься, кто звонил мне сегодня утром.
– Твоя телефонная книжка слишком толста, – мигом парировала та. – Так что, будь добр, избавь меня от напрасных мучений.
– Петер Адлер, собственной персоной, – объявил тот. – Помните его? Мы познакомились в прошлом году, на новоселье у Артура. Он – немец и приезжал в Вену, чтобы открыть в Австрии филиал своего банка. Ну, вспомни, Амелия, у твоего отчима были с ними дела. Петер приезжал, чтобы покрутиться в местных банковских кругах, а заодно купить загородный домик в горах. Этот парень – страстный горнолыжник. Он просто помешан на альпийских красотах. Я предложил ему почти полностью достроенный коттедж, заказчик которого обанкротился и прекратил финансирование, и Адлер согласился приехать и посмотреть дом. Не сомневаюсь, что коттедж ему понравится, и мы заключим выгодную сделку.
– Я его совсем не помню, – призналась Амелия. – И потом… в тот вечер мои мысли были заняты совсем другим. – Она заговорщически подмигнула мужу.
– Все вы, женщины, одинаковы, – с напускной строгостью проворчал Франц, хотя глаза его буквально лучились нежностью. – Стоит только отвернуться…
– А я очень хорошо запомнила этого парня, – вмешалась Илона. Друзья удивленно уставились на нее. – Нет, я не соблазняла его, – поторопилась добавить она. – Конечно, он поглядывал в мою сторону, но… Дело совсем не в этом. Просто это не тот человек, которого легко забыть.
Илона слегка покривила душой.
Петер Адлер… Нельзя сказать, что все это время она только и думала о нем. Но услужливая память не раз и не два подсовывала ей ту памятную вечеринку у Шницлеров и некоего молодого банкира из Берлина…
Да, возможно, Франц был прав, назвав Адлера крутым парнем, но это было не совсем точное определение. Чувствовалось, что этот отпрыск старинного рода с детства привык приказывать мужчинам и повелевать женщинами. Его движения, речь, сама манера держать себя – просто и в то же с каким-то внутренним достоинством – изобличали человека из высшего общества.
