Ширли Айртон - Поцелуй Лесли
– Спасибо, не стоит, – ответила Лесли. – Время, которое другие отводят для макияжа, пожалуй, единственное, что мне удается выкроить, чтобы заняться домом или хоть немного почитать.
– Но тебе же часто приходится встречаться с клиентами, а они в основном… – тут Марджори многозначительно подмигнула ей, – мужчины.
– О Боже, – поморщилась Лесли. – Они заняты только собой, и их совершенно не волнует, как выглядят окружающие. Я, например, крашусь скорее для того, чтобы чувствовать себя увереннее.
Марджори, неодобрительно хмыкнув, укоризненно покачала головой. А Лесли разделась и подошла к зеркалу. В этот вечер на ней было темно-синее вечернее платье с длинными рукавами и довольно глубоким декольте, чуть открывающим ложбинку между грудями. Платье было выбрано с таким расчетом, чтобы подчеркнуть женственность фигуры и благонравие ее обладательницы. Оставшись вполне довольной собой, Лесли подошла к Марджори. Подруги вместе поднялись на лифте и вошли в просторный зал для приемов.
Разноцветные огоньки гирлянд вспыхивали на огромной елке, стоящей в центре. Стены украшали ветки омелы и остролиста. Длинный стол был заставлен большими блюдами с тарталетками с сыром и паштетом, с крабовыми рулетами, с французскими булочками и прочей разнообразной выпечкой. Но особенно выделялись пирожные с начинкой из изюма, кокосовой стружки и засахаренной вишни. Аппетитные запахи кушаний из рыбы, устриц и креветок смешивались с ароматами копченостей и жареных индюшачьих ножек. На краю стола стояло большое серебряное ведро с колотым льдом, в котором охлаждались бутылки шампанского.
На импровизированной эстраде с одинаковой легкостью и весельем оркестр играл как современные, а так и популярные в пятидесятых годах мелодии. Лесли сразу ощутила приподнятую атмосферу праздника. Собравшиеся ели, пили, болтали. Раскаты смеха становились все более громкими и продолжительными.
Выпив для храбрости шампанского, Лесли облизнула губы и в волнении обвела глазами зал. Санта-Клаус стоял около елки и оживленно беседовал с Чарлзом Монтом, непосредственным начальником Лесли, – широкоплечим плотным мужчиной тридцати двух лет, с довольно приятным, хотя и неизменно серьезным лицом. В самом начале их знакомства он, очевидно, из чисто спортивного интереса попытался затащить Лесли в постель, но, поскольку из этого ничего не вышло, сумел вовремя остановиться и остаться с ней в приятельских отношениях.
В другое время она охотно поболтала бы с ним, но сейчас с нетерпением ожидала, когда он наконец оставит Джеффри в покое. Чарлз слыл большим любителем поговорить, а Джеффри, как назло, был отличный собеседник, особенно когда речь шла о работе. Он вообще умел многое: мастерски играть в теннис, произносить остроумные тосты, красноречиво и убедительно выступать на заседаниях, отстаивая свою позицию до последнего.
– Да ты никак смущаешься? – раздался позади нее голос Марджори. – Хочешь, я покажу тебе пример? Вот сейчас подойду к Джеффри и на глазах у всех поцелую его? Может быть, тогда это придаст тебе решительности?.. Ну же, Лесли, смелее. Вот уж не думала, что ты такая трусиха!
– А ты уверена, что это именно он? – спросила Лесли, внимательно разглядывая высокого мужчину с белой бородой и в традиционном красно-белом наряде.
– Конечно, – уверенно ответила Марджори. – Сколько можно тебе повторять! Он сам сегодня сказал мне, что будет изображать Санта-Клауса на нашем вечере. Не думаю, чтобы он изменил решение. Ты же знаешь, что это не в его правилах. Джеффри Уилтон – человек слова.
– Тогда пожелай мне удачи.
В этот момент Санта-Клаус наконец-то остался один. Лесли решительно направилась к нему. Теперь он, казалось, смотрел только на нее. И она почувствовала, как у нее сладко заныло внутри.
– Здравствуй, Джефф. Я знаю, что это ты, – смущенно прошептала Лесли и улыбнулась.
Но он ничего не ответил, пристально ее разглядывая, словно стараясь запечатлеть в памяти. Лесли позабавило, как откровенно он это делает. Похоже, Джеффри Уилтон естественен во всех своих проявлениях, неважно, один он или находится на людях, – самая притягательная разновидность мужского обаяния. В какое-то мгновение ей вдруг почудилось, что вот прямо сейчас он возьмет ее на руки и унесет в сверкающую огнями ночь.
Оба по-прежнему молча смотрели друг на друга. Со всех сторон доносились музыка и смех, но все эти звуки создавали странный фон, напоминая, что праздник продолжается уже без них.
Лесли приподнялась на цыпочки, погладила белую шелковистую бороду, затем взяла в ладони его лицо и нежно прижалась губами к его рту, сразу почувствовав, как Джеффри напрягся. Этот поцелуй, судя по всему, застал его врасплох. Он даже сделал попытку отстраниться и сжать губы, однако эти усилия с самого начала были обречены на неудачу. Лесли не собиралась сдаваться. Она продолжала покрывать его неподатливые губы легкими поцелуями, терпеливо дожидаясь, пока руки мужчины не сжали ее талию, а губы не приоткрылись.
Ощутив прикосновение его бедер к своим, она содрогнулась, словно электрический разряд пробежал по ее телу. Дыхание Лесли тут же участилось, глаза закрылись. Словно повинуясь чужой воле, она положила руки ему на плечи, затем обняла за шею, потянувшись к нему всем телом.
Наконец Джеффри медленно поднял голову. Дрожа, как от озноба, Лесли прислонилась лбом к его плечу. Теплые мужские губы коснулись ее виска, затем прильнули к шее. И в ту же минуту она ощутила, как здесь, посреди огромного зала, битком набитого людьми, в ней поднимается, казалось, давно забытое чувство. И имя ему – желание! Оно пронзило ее, обострив все ощущения, и Лесли невольно выгнулась навстречу источнику, дарившему наслаждение.
Все это длилось лишь несколько мгновений. Однако когда Лесли отстранилась, она дышала с трудом, а глаза по-прежнему туманила истома.
Джеффри тяжело перевел дыхание и с усмешкой произнес:
– Думаю, что я должен извиниться перед тобой, Лесли.
Она изумленно уставилась на него и заметила, как в обращенных на нее слегка прищуренных карих глазах мелькнули лукавые искорки.
– Почему это ты должен извиняться?
Его рука лениво поглаживала ее по спине.
– Еще несколько минут назад я полагал, что этот праздник принесет тебе много неожиданностей.
Еще не придя в себя после пережитых страстных мгновений, Лесли растерянно спросила:
– А теперь что ты думаешь?
– А теперь я думаю, – серьезно произнес он, – что этот вечер может принести неожиданности мне.
Лесли стало не по себе. Оглянувшись по сторонам, она нервно пробормотала:
– Во всем виновата омела. Ее запах просто сводит меня с ума.
