Кэрол Грейс - Наследница Горячих Ключей
Теперь мы квиты, думал он, неуверенно ступая по твердой земле. Она видела его, он видел ее. Он что, никогда раньше не лицезрел голых женщин? Но тогда почему же сердце стучит гулко, как барабан?
Он оглянулся.
– Эй! – прокричал он. – Я оставил твой чемодан у двери.
Нет ответа. Надо бы взглянуть. Убедиться, что у нее все в порядке, и она не потеряла сознание от горячего пара. У него подскочил пульс при мысли, что в этом случае еще придется делать ей искусственное дыхание рот в рот.
Пока он глядел на дверь, та приоткрылась. Хлоя осторожно выглянула, потом просунула в щель голую руку и затащила кожаный коричневый чемодан внутрь.
Хватит, скомандовал он. Хватит пялиться на соседку и мечтать, как будет спасать ей жизнь: придавит ее к доскам пола, подложит руку под голову, раздвинет губы, наполнит ее легкие своим дыханием. Он глубоко вздохнул. И стал мысленно репетировать, что скажет, когда она выйдет.
«Добро пожаловать в «Парадиз», – начнет он. Потом немного помолчит и продолжит с иронией: – Впрочем, здесь не на что особенно смотреть, все перед вами. Но вы не беспокойтесь. Я, как добрый сосед, сниму с вас этот груз. Сразу же после обеда. Потом подвезу вас до вашей машины… или до автобуса. И тогда вы сможете забыть о "Ключах Парадиз"». Он удовлетворенно улыбнулся. Ему не придется особо ее убеждать. Разрушенные строения, заросли сорняков говорят сами за себя.
Хлоя допила мягкое темное пиво и вытерлась грубым полотенцем. Кожу пощипывало, в теле не утихало волнение. Она закрыла глаза и вознесла молитву, чтобы, когда она откроет дверь, там не было этого развязного ковбоя, вообразившего, что он – мечта любой женщины.
Но он и не думал уходить. Стоя на коленях, Зеб раздувал в сторонке костер. Выгоревшие волосы закрывали лоб. Она отметила широкие плечи под синей рубахой и узкие бедра, обтянутые джинсами. У него потрясающее тело, и никакая одежда не сможет это скрыть…
Но тут Хлоя напомнила себе, что это потрясающее тело покушается на ее собственность, и решительно направилась к нему через поляну.
Он поднял глаза. Не спеша, оглядел ее всю: ноги, бедра, груди – и, наконец, встретился с ней взглядом.
– Если вы не против… – начала она, чувствуя, что сердце вот-вот выпрыгнет из груди.
– Нисколько, – бросил он и жестом указал на плоский камень.
После горячей ванны и бутылки пива она еле держалась на ногах, но продолжала стоять и смотреть на него сверху вниз.
– Если вы не против, – повторила она, – я бы хотела знать, что вы тут делаете. Не считая купания в ванне, разумеется.
– Сейчас я готовлю обед, – просто ответил он и установил на костре почерневшую сковороду.
Соглашаться не стоило, но с утра у нее не было во рту ни крошки. Со вздохом она сдалась и села на камень напротив нахального ковбоя, который занял ее ванну и даже не извинился за вторжение.
– У вас есть дом? – спросила она, глядя, как он швыряет куски рыбы на раскаленную сковородку.
– Да, есть.
– А жена? – спросила она. С чего бы это? Какое ей дело, есть у него жена или нет?
– Жены нет, – сказал он, покосившись на нее. – Ты задаешь кучу вопросов.
– Разве вы не задали бы кучу вопросов, обнаружив незнакомого человека в своей ванне?
– Смотря кого. Увидев тебя, я бы первым делом спросил, надолго ли ты пожаловала, – заметил он.
Она оглядела ветхие строения, освещенные заходящим солнцем, и вздохнула.
– Не знаю.
– Разочарована? Не удивительно. Старый курорт развалился. Но Горацио не виноват. Он сделал все что мог.
– Вы знали его?
– Мы были соседями. Он ведь упоминал о нас – братья Боуи?
– Дикари, которые будоражат всю округу?
– Ага, – с задиристой ухмылкой ответил он. – Значит, ты о нас слышала?
– Нет, – сказала она. – Просто угадала.
Его улыбка погасла. Он наложил на жестяную тарелку гору поджаристой рыбы и подал ей.
– Теперь моя очередь строить догадки, – растягивая слова, сказал он. – Ты живешь в городе. Тебе все здесь кажется примитивным. Ты разочарована. И думаешь: что мне с этим делать? Я вот к чему веду: я тебя избавлю от этого курорта. Назови разумную цену.
Она уронила вилку.
– Что?
– Ты думала, что здесь оживленный курорт, веселый, заманчивый. Но тут, как видишь, пусто.
Она огляделась. В одном он прав: она действительно разочарована.
– Не принимай поспешных решений, – сказал он. – Утро вечера мудренее. Поспи тут. – Он помедлил. – Кстати, где ты собираешься спать?
Он прислонился к стволу дерева и снова начал ее разглядывать. С такой гладкой кожей и красивым личиком она вряд ли спит на земле. Похоже, она привыкла спать на большой, мягкой двуспальной кровати, с горой подушек, одетая в такую коротенькую шелковую штучку с глубоким вырезом, из-под которой видны и длинные ноги, и ложбинка между полными грудями.
Его взгляд упал на облегающие джинсы, на обтягивающую грудь трикотажную рубашку, и у него перехватило дыхание. Собственные джинсы стали ему тесны. Наверное, он поторопился со своим предложением о покупке курорта, но у него почти не оставалось времени.
– Я не знаю, где буду спать. Может, в одной из хижин? – И она оглядела ветхие строения.
Он покачал головой.
– Там все разграблено.
– Где же здесь спят люди? – удивилась она.
– В гамаках. Или на земле в спальных мешках.
У Хлои упало сердце.
– Значит, люди лечат подагру, ожирение и разбитые сердца тем, что спят на земле?
– А ты явилась сюда лечить разбитое сердце? – спросил он, сверля ее глазами.
– Я явилась сюда, чтобы заявить права на свою собственность, – отрезала Хлоя, надеясь, что в сгустившихся сумерках он не разглядит вспыхнувший на ее щеках румянец. Как он узнал про разбитое сердце? Он что, ясновидящий? Откуда ему известно о ее недавнем разводе?
Да нет, он самый обыкновенный ковбой. Судя по крепким мускулам, он целыми днями клеймит скот и заарканивает бычков. Зачем ему понадобился старый курорт на горячих ключах? Чтобы по вечерам спокойно париться в баньке? Она вспомнила, как он стоял в клубах пара, не скрывая свою мужскую стать, и задохнулась. Странное дело: красивый парень оказывается в ее ванне, поит ее домашним пивом, подносит чемодан, готовит обед, а потом предлагает купить ее имение. С чего бы это?
– Не нравится мне все это, – сказала она и обхватила руками колени.
– Но ты все съела. – Он уставился на ее тарелку.
– Нет, я имею в виду…
– Я знаю, что ты имеешь в виду. Ты думаешь, я слишком хорош, чтобы предлагать такое, – самодовольно скачал он, снова откинулся к стволу дерева и отправил в рот кусок рыбы. – Мы тут, на Западе, гостеприимные люди. Таков обычай.
Свет костра играл на его угловатом лице. Обычай, традиции, гостеприимство? Насколько ей известно, мужчины, кем бы они ни были, редко проявляют гостеприимство без особых на то причин.
