Шарон Фристоун - Неприступные стены
Оливия в недоумении застыла.
— А вот и мои наследники! — с улыбкой провозгласил отец. — Познакомьтесь: моя дочь Оливия. А это маленький Джонни.
Оливия натянуто улыбнулась. Гости приехали раньше. Ни много, ни мало, на целых два часа!
Мадонна с младенцем. Вот как она выглядела. Еще пять минут назад он с изумлением спрашивал себя, какого черта он едет с этими людьми в какое-то древнее поместье. А еще два дня назад они с Лулу занимались сексом с таким жаром, что стены дрожали. В обычные дни Лулу называла себя Луизой Адамс, носила серый костюм, пучок и очки, и работала в респектабельной адвокатской конторе. Но в те дни, когда он приезжал в Нью-Йорк, она превращалась в настоящую тигрицу. Впрочем, даже в пылу страсти она никогда не забывала, на что может рассчитывать. Идеальная любовница для деловых поездок.
Вот из-за Лулу он и оказался здесь. Еще в прошлую поездку в Нью-Йорк он, как обычно, ночевал у Лулу. И вот, уже вызвав себе такси, он от нечего делать, перелистывал старые журналы, которых у любовницы было полно. Она очень интересовалась светской жизнью.
Взгляд его остановился на красочной фотографии, изображавшей шикарную свадьбу. Некая Виржиния Фризи сочетается браком с английским аристократом, Джереми Ковердейлом.
Он расхохотался. Лет семь назад он знавал эту самую Виржинию. Не в библейском смысле, правда. Но и то лишь потому, что ему было некогда крутить романы. Она же была не прочь. Несмотря на то, что в то время в ее любовниках числился довольно состоятельный арабский бизнесмен, его тогдашний деловой партнер. Вместе они провели несколько дней на яхте у берегов Греции. Что сказать? На таких не женятся.
И вот, оказывается, он ошибся. Виржинии удалось окрутить пожилого респектабельного джентльмена. Хитрая штучка, нечего сказать.
Да Бог с ней, с Виржинией. А это кто на фотографии? Среди подружек невесты стояла настоящая богиня. Достопочтенная Оливия Ковердейл. Взрослая дочка жениха, судя по всему. К такой не подступишься. Высокая тонкая блондинка с гордой осанкой. Олицетворение непорочности и чистоты, словно небесный ангел или фея из сна. Молочно-белая кожа, прозрачные светло-серые глаза, красиво очерченные губы. Но ничего кукольного в прекрасном облике с правильными чертами...
Пару недель назад он столкнулся с Виржинией и ее мужем на каком-то благотворительном балу, которых он посещал бессчетное количество. Реклама, связи и хорошенькие скучающие дамы — где можно все это найти одновременно? На таких вот балах. Теперь-то он понимал, что напрасно не последовал совету своего консультанта. Тереза знает, что чего стоит. У нее и жизненный опыт, и необыкновенное деловое чутье. Под стать ему. И Тереза категорически не советовала ему связываться с покупкой земли. Даже с перспективой устроить на участке фешенебельный загородный клуб. Вот если бы можно было прикупить и дом — старый чудесный тюдоровский особняк — тогда другое дело. Но отдавать такое чудо под гостиницу — просто святотатство. Это настоящий шедевр, а он ценил красоту в любых проявлениях. Разбогатев, он принялся скупать все красивое — картины, всякие редкости. Его дом в Испании — настоящая сокровищница.
Подумать только! И это несмотря на то, что вырос он в порту Малаги, и бабкой его была портовая шлюха-цыганка, а юная мать не замедлила пойти по ее стопам. А папашей был гуляка-матрос с торгового судна. В честь этого смуглого красавчика его и назвали Марчелло. Только он давно переименовал себя в Марко.
Жизнь его изрядно потрепала. Осталось ли что-то, чего он не попробовал? Но, имея светлый ум и ловко подвешенный язык, он никогда не переступал черту закона. Довольно быстро Марко сообразил, что трущобы — недостаточные университеты. И принялся за учебу. Учился урывками, но впитывал знания, словно губка. Итог — университетский диплом с отличием по экономике. И понимание того, что трущобы и высшие эшелоны международного бизнеса живут по одним и тем же законам. И там, и там выигрывает сильный. Но и там, и там существуют законы, через которые переступать нельзя.
И вот ему тридцать четыре года. Он обладает таким состоянием, от которого у многих закружилась бы голова. У него феноменальное чутье на малейшие колебания фондового рынка, а деньги он вкладывает в надежную недвижимость по всему миру.
Пожалуй, он мог бы иметь любую женщину. Причем не прикладывая для этого ни малейших усилий. Так почему он потащился за тридевять земель, чтобы взглянуть на девушку, что показалась ему красивой на старой фотографии? Чудеса, да и только, подтрунивал он над собой, покачиваясь на мягком сиденье автомобиля и рассеянно пытаясь поддерживать разговор с новыми знакомыми.
Но когда он вошел, вся его ирония куда-то улетучилась. Бог мой, мысленно ахнул он. Фотограф был просто идиот. Пытаться фотографировать эту девушку — все равно, что рисовать ветер. Как поймать на пленку это неуловимое очарование, эту невероятную притягательность, этот прелестный взмах ресниц, это робкое движение вспугнутой лани, когда она отступила на шаг.
Оливия крепче прижала к себе Джонни и храбро улыбнулась.
— Вы быстро доехали! Я как раз собиралась уложить Джонни спать.
А голос! Негромкий, с отчетливым аристократическим выговором, в нем слышится и позвякивание льдинок в бокале, и шелест южных смоковниц.
— Не торопись милая, — улыбнулся ее отец.
Оливия обожала отца. Как хорошо было, пока не появилась его новая жена! Но Оливия всегда отгоняла непрошеные мысли. Ведь без Виржинии не было бы Джонни!
— Не торопись, — повторил Джереми. — Подойди, познакомься с нашими гостями.
Оливия застенчиво взглянула на гостей. Подтянутая красивая женщина лет тридцати пяти в элегантном дорогом костюме, деловая и уверенная в себе. Приветливо и равнодушно улыбается ей. А рядом... Оливия взглянула и сразу же отвела глаза.
— Моя дочь Оливия. — Словно со стороны она услышала голос отца. — А это Марко Ферреро и его консультант, Тереза Силлерс. Они сегодня наши гости. Мы приехали пораньше. Сегодня такой чудесный вечер, что грех сидеть в конторе. А о делах мы и здесь поговорим, правда?
— Как поживаете? — промолвила Оливия, улыбаясь Терезе. ― Простите, не могу подать руки — видите, я должна уложить Джонни.
Тереза ласково кивнула.
Оливия осмелилась взглянуть на мужчину. С улыбкой врожденного гостеприимства она повернулась к гостю. И словно обожглась о горящий взгляд черных глаз. В ушах у нее зашумело, а сердце бешено затрепыхалось где-то у горла.
Она стояла и беспомощно смотрела на него, потрясенная исходившим от него ощущением животной силы.
У нее было немало знакомых мужчин. Но Марко Ферреро был самым необыкновенным, самым притягательным мужчиной из всех, кого она знала. Нет, таких необыкновенных мужчин она не видела даже в кино.
