Мэри Макгиннес - Песня любви
Она гордо продефилировала мимо него. Легкая юбка мягко обрисовывала грациозные ноги, каблучки энергично стучали по кафельному полу.
Сэм поравнялся с ней за мгновение до того, как она входила в палату.
— Подождите минутку, — произнес он, — я хотел бы получить ответ на несколько вопросов.
Тесса крутанулась на каблуках.
— В таком случае, — отозвалась она, — вам следует их задать.
Сэм набрал в легкие воздуха, предвкушая не самый приятный разговор.
— Как получилось, что моя бабушка… — начал он, но голос его вдруг осекся, ибо взгляд зацепился за розочки в темных волосах.
— Я слушаю, — нетерпеливо напомнила она.
— Что это, черт побери? — Сделав движение в ее сторону, он коснулся одной из розочек.
Тесса отстранилась от его руки.
— Обычная сетка для волос. Доктор Колдуэлл, я с удовольствием посвятила бы вас во все тайны женской прически, но мне кажется, что в данный момент вас не должно интересовать ничего, кроме здоровья вашей бабушки.
— Вы совершенно правы. Но кто виноват, что вы меня отвлекаете? — Сэм не хотел повышать голос, но его обычная выдержка подвела его.
— Кто кого отвлекает, это еще вопрос! — фыркнула Тесса. На мгновение Сэм растерялся.
— Во всяком случае, — продолжала она, — если я и вызываю вас на… заигрывание, то, поверьте, не делаю ничего нарочитого. А вот вы делаете это весьма откровенно.
Тесса повернулась и открыла дверь, чтобы войти в палату, но рука Сэма перехватила ее запястье.
— Мисс Маркленд, как я уже сказал, я жду от вас только ответов на несколько вопросов. Но, увы, пока безуспешно. А если бы мне вдруг пришло в голову вас очаровать, то, поверьте, я бы уже давно достиг цели.
— На твоем месте, Лапуля, — раздался вдруг голос из палаты, — я не поручилась бы за это!
Тесса от изумления открыла рот.
— Лапуля? — ошарашенно произнесла она. — Это вы — Лапуля?
— А что, по-моему, хорошее прозвище! Вы что-то имеете против? — Сэм старался казаться невозмутимым, но Тесса не без злорадства заметила, что он готов от неловкости провалиться сквозь землю.
— Прозвище очень даже милое, — поспешила уверить она. Сэм рассеянно отпустил руку Тессы, и она вошла в палату.
— Наконец-то, Солнышко!..
— Мы уже начали беспокоиться…
— Значит, ты встретилась с Лапулей?.. Ну и как он тебе?..
— Орел, не так ли?
Нестройный хор старушечьих голосов, перебивавших друг друга, заставил Сэма застыть на месте от удивления.
Его бабушка была в палате не одна.
«Сколько же здесь этих старушенций?» — ужаснулся он.
Решив, что нападение — лучшая защита, Сэм решительно шагнул в палату. Его приветствовали четыре пары возбужденно горящих старушечьих глаз и четыре сияющие улыбки.
— Лапуля!..
— Слава Богу, наконец-то!..
Четверо не очень молодых пташек защебетали наперебой:
— Сначала все шло замечательно…
— Слава Богу, ничьей вины…
— Очень милые врачи в этой больнице… И сестры тоже…
— Бедная Солнышко…
Тесса стояла посреди палаты. И действительно светилась, польщенная всеобщим вниманием. Сэм же чувствовал себя несчастным утопающим, которому неоткуда ждать помощи.
— Милые дамы, — произнес он, стараясь перекрыть нестройный хор старушечьих голосов, — я прошу тишины!
Тишина тут же установилась.
Сэм посмотрел на бабушку, молодцевато вскинув бровь:
— Привет, бабуля! Я вижу, скучать тебе тут не приходится! Признавайся, какую хитрость ты использовала, чтобы затащить сюда своих подружек?
— Ай-яй-яй, Лапуля! — Флосси поцокала языком. — Что ты такое говоришь? Когда это я прибегала ко всяким хитростям?
— По-моему, ты делаешь это всякий раз, когда не удается достичь цели законным путем.
Старушка лукаво улыбнулась:
— На этот раз все законно. — Она выпростала морщинистые руки из-под одеяла. — Я просто заявила, что мне здесь будет одиноко. — Голос ее звучал патетически. — И что Эллен, Ханна и Мардж будут вести себя тише воды…
— Ты говорила кому-нибудь, что ты моя бабушка?
Не помню, может быть, и упомянула… — Она задумчиво прищурилась. — Впрочем, да. Я попыталась убедить их, что тебе будет неуютно от мысли, как мне здесь одиноко…
Тесса прикусила губу, чтобы не рассмеяться. Уж она-то могла поручиться, что здесь все в лепешку разобьются, чтобы исполнить любой каприз бабушки доктора Колдуэлла. Никто, если только он не полный идиот, не захочет портить отношения с Сэмом Соколиный Глаз, как его тут называли, а значит, и с его бабулей. Ведь Колдуэллы более века назад стали основателями, а затем постоянными главными спонсорами больницы Сейнт-Суизинз, к тому же многие из них имели здесь врачебную практику. Сэму было достаточно принадлежать к этой семье, чтобы войти в совет больницы.
— Ты неисправима, бабуля!
Сэм откинул одеяло и отстегнул шину, фиксировавшую ногу бабушки. Тесса невольно вздрогнула при виде распухшей и покрасневшей ноги.
Сэм тронул ее пальцами. Тесса ожидала, что старушка вскрикнет от боли, но услышала лишь легкий всхлип, скорее похожий на вздох облегчения. Длинные тонкие пальцы Сэма колдовали над бабушкиной ногой, снимая боль.
«Удивительно, — подумала Тесса, — что пальцы этого прагматичного сухаря могут так нежно касаться тела больного, так легко скользить…»
Она вдруг вспомнила, как эта же рука несколько минут назад сжимала ее запястье, но тут же отогнала это воспоминание.
— Увы, бабуля, тебе придется на много недель быть прикованной к инвалидной коляске. Впрочем, ты еще легко отделалась, могло быть и похуже. — Сэм выпрямился и накинул одеяло на ноги пострадавшей. — Кто-нибудь расскажет мне, черт побери, как это произошло?
Четыре голоса заверещали наперебой, и палата вновь превратилась в сумасшедший дом.
— Слава Богу, ничьей вины тут нет…
— Солнышко хотела встретить нас у выхода…
— Но нам захотелось тряхнуть стариной, прогуляться пешком до стоянки…
— А когда мы сели в машину…
— Солнышко думала, что Флосси закрыла дверь…
— Но дверь не закрылась, потому что я…
— …потому что Ханна прищемила пальто…
— И Флосси открыла дверь и вышла, а Солнышко не знала…
— Она поехала, и нога Флосси попала под колесо…
— И представь себе, Сэм, она приподняла фургон и освободила мою ногу…
— В общем, история, как в журналах пишут…
— Полиция признала, что вины Солнышка здесь нет…
— Даже не потребовали права…
— Солнышко не стала вызывать «скорую», хотела сама меня отвезти в больницу…
— Но полицейский — очень милый! — сказал, что она не сможет вести машину, слишком переволновалась, и сам нас довез…
