Маргарет Уэй - Повелитель Долины
Она умылась ледяной водой, чтобы окончательно проснуться, промокнула лицо мягким полотенцем и быстро оделась в свою повседневную одежду. Всё старые, но любимые вещи, в которых так удобно работать, – обычные джинсовые брюки, просторная рубаха, серые носки и высокие ботинки на шнуровке. И видеть ее в таком наряде могли только овцы и ее верные, красивые служебные колли – Монти и Бригадир, или Бриг, как она коротко звала его. Их взаимопонимание было настолько тесным, что по окончании рабочего дня, вернее, по наступлении густых сумерек, девушка совершенно не испытывала потребности в человеческом общении.
Она прошла по длинному темному коридору мимо приоткрытых дверей в большую спальню, так что могла слышать размеренное посапывание своего родителя. Эти звуки служили ей ежеутренним утешением, поскольку с тех пор, как три года назад не стало матери, Алана пуще всех бед боялась потерять отца. Она вздыхала с облегчением, даже когда это был безобразный храп.
Девушка приостановилась и прикрыла двери, стараясь делать это как можно тише. Сквозь оставшуюся щель она могла разглядеть покоящееся на подушке бронзовое лицо отца с еще привлекательными благородными чертами, обрамленное местами посеребренными густыми черными волосами, лежащими крупными кольцами. Поверх простыни лежала его рука с переломанным, но благополучно сросшимся запястьем – последствием автомобильной аварии, ставшей причиной трагедии в их семье. Алан Кэллахан себе этого так и не простил. Беспечности, небрежности, неосторожности… Да мало ли чего еще. Он наказывал себя за случившееся каждый день своего вдовства.
Когда-то ей, маленькой девочке, он предрекал, что станет она самой красивой и богатой невестой в долине и блистательна дебютирует на ежегодном местном фестивале Нового Южного Уэльса, где собираются все любящиевыпить, поесть, потанцевать и полюбоваться на красивых девушек. Все три ее кузины Денби: Виолетт, Лили и Роуз уже успешно дебютировали. Старшей, Виолетт, было уже двадцать семь лет, как многие в ее семье оформилась она в весьма чванливое и взбалмошное создание, чувствующее за своей спиной безоговорочную поддержку родителей с безграничными возможностями. И поскольку Денби с некоторых пор водили дружбу с Радклиффами, Алана – да и не она одна – однозначно решила, что Гая прочат в мужья ее старшей кузине. Ведь ни для кого не являлось секретом то обстоятельство, что молодой Радклифф обзавелся собственным отдельным от родителей хозяйством с тем, чтобы впоследствии обзавестись и собственным семейством. Такая обстоятельность и дальновидность вполне была в его хваткой натуре.
– Доброе утро, мисс Лана.
– Привет, Бадди, – отозвалась девушка. Бадди поднимался почти так же рано, как и дочь хозяина, только его пробуждения не были сопряжены с такими поэтическими блужданиями. Он целенаправленно устремлялся на кухню.
Парнишка восемнадцати лет, из аборигенов, был неофициально усыновлен Кэллаханами лет десять тому назад. Они устроили мальчика в школу и научили многим фермерским премудростям. Бойкий Бадди чувствовал себя на ферме наравне с детьми хозяина.
В доме у Бадди, как и у каждого, были своиобязанности, которые он исправно исполнял. Он был незаменим в конюшнях, отменно знал и чувствовал лошадей.
– Как мистер Алан сегодня? – деликатно поинтересовался юноша, белозубо улыбнувшись Алане.
– Полагаю, не очень… В общем, как всегда.
– Это просто наказание какое-то, мисс Лана. Знать бы, что с этим делать!.. – посетовал он.
Алана в свою очередь пожала плечами.
– Бадди, я возьму сегодня Кристо, – уведомила она юного конюха.
– Я приготовил его.
– Уже?! – удивилась она, на что юноша кивнул. – Ты телепат, Бадди?
Тот озадаченно уставился на нее.
– Теле… кто? – переспросил он.
– Как ты мог знать заранее, что я поеду сегодня на Кристо? – поинтересовалась она.
– Просто знал… – загадочно ответил на это Бадди.
– Просто знал! – насмешливо передразнила его мисс Лана.
Алана наскоро проглотила пару сандвичей, запила их соком, затем наложила на лицо защитный крем и бальзам на губы. Это было необходимостью, учитывая нещадное полуденное солнце. Девушка перехватила косынкой выгоревшие ярко-медовые пряди, туго зашнуровала вокруг щиколоток ботинки и отправилась к своим овечкам.
Зыбкий рассвет за это время уже возрос до слепящего буйства света и цвета, и крещендо влюбленных птах заглушало прочее шелестение, воркование и стрекотание. Алана обожала этот час сутолочной какофонии. Подобное буйство звуков побуждало совершить нечто грандиозное, нечто, что навсегда изменит ее жизнь.
Сегодня ей предстояло подняться на холмы и там отделить от стада молодых баранов с тем, чтобы охолостить их. Обычно делала она это на пару со своим старшим братом Кираном. Но Киран отбыл в Сидней по делам их отца. «Шиповная гряда» была заложена-перезаложена уже неоднократно. А с некоторых пор отец категорически отказался покидать долину, не желая оставлять могильный холм, под которым покоилась его возлюбленная супруга.
Алана покидала дремлющую усадьбу, в которой старинные английские напольные часы с маятником исправно и звучно отмеряли время. Они были одной из тех антикварных вещей, которые пришли в дом вместе с ее матерью. Для Аланы же они были ценны тем, что ни на йоту не обветшали за все то время, что она помнила себя.
Огибая усадьбу, она издали увидела «рейнджровер» Саймона, который, нырнув в тоннель из деревьев, вскоре вынырнул из него.
Алана, невзирая на усталость, задорно пришпорила Кристо. Ей было что предложить гостю на обед, и она рассчитывала на то, что он составит ей компанию. Поступить иначе лучший друг просто не мог. Их связывали тесные дружеские узы еще с дошкольных времен. Саймон был особенный – трогательный, забавный из-за своей вечной рассеянности, и он загадочным образом сумел сохранить застенчивость, которая отличала его с малых лет. Как Алана с детства взялась опекать этого– мечтателя, так оно привычно и тянулось на протяжении многих лет.
Саймон был из той категории людей, у которых напрочь отсутствует тщеславие. Если он во что-то играл, то неизменно проигрывал ко всеобщему удовольствию, никогда не вступал в спор, даже если знал наверняка, что прав. В раннем детстве прочие детишки с наслаждением терроризировали безответного малого. Тогда-то его и выручала дружба с Аланой Кэллахан, которая умела навести порядок среди расшалившихся ребят, хоть все они и были ровесниками. Алана была крута с негодниками, а ее старший брат Киран и того круче, тогда как сам Саймон на издевательства сверстников никогда не жаловался. Порой казалось, что он и не замечал их, безвозвратно погруженный в свой внутренний мир.
