Аманда Дойл - Верь мне!
Нора протестовала, Джеймс тоже, но не слишком настойчиво: если он и жалел об ее отъезде, то лишь потому, что они теряли бесплатную прислугу и няньку. Лу души не чаяла в Норе, но Джеймс не упускал случая намекнуть, что она лишняя в их семейном кругу.
После трагической гибели родителей Луиза, пока доучивалась в пансионе, приезжала на каникулы к Норе и Джеймсу. И они содержали ее, пока девушка училась на курсах машинописи. Намеки Джеймса ускорили стремление Луизы поскорее найти работу. Из своей зарплаты машинистки она вносила долю в их семейный бюджет. К тому же три года тщательной экономии позволили ей без страха уйти из их жизни, когда Джеймс окончательно вернулся из-за границы.
Острая тоска по дому и неуверенность в завтрашнем дне стали забываться благодаря душевной теплоте Дика и радости, которую дарило ей общество этого симпатичного молодого человека. Анжеле это явно не нравилось…
Теперь, в сумрачном купе поезда, быстро уносящего ее в ночь через Синие горы, девушку вновь охватило чувство страха и неуверенности. Замерзшей рукой Лу протерла окно и, вглядываясь в залитые холодным лунным светом причудливые картины проплывающих мимо долин и ущелий, подумала, что сердце ее теперь такое же холодное и неприступное. «Господи, Луиза О’Доннел Стейси, куда подевалась твоя храбрость, из-за которой ты сейчас трясешься в этом поезде? Возьми себя в руки, дорогая. И смотри в будущее, а не в прошлое».
Легко сказать… Надо признаться, будущее казалось достаточно сомнительным. Вернее, Лу даже не могла его себе представить, поскольку ничего не знала о жизни деревенской Австралии — как, впрочем, и вообще о деревенской жизни. Но в объявлении и не оговаривалось, что нужен опытный работник. Требовалась способная женщина в качестве временной гувернантки. Ну, так она ведь женщина, в конце концов. И к тому же взрослая — ей уже двадцать один, а чувствует она себя так, будто ей намного больше. Лу не была уверена в своих педагогических способностях… но ведь у нее есть опыт общения с непослушными близнецами Норы. А последнее условие работодателя заключалось в том, что эта способная женщина должна немедленно выехать на место на Западном экспрессе во вторник, 16 июня. Адвокатская контора «Бейтс и Хьюстон» снабдит ее деньгами на проезд до станции Нандойя.
Лу конечно же могла выехать немедленно, и она оказалась единственной претенденткой на это место. Адвокаты облегченно вздохнули при ее появлении, почти не задали вопросов, вручили деньги на проезд и сказали, что оповестят мистера Стивена Брайента из Ридли-Хиллз о ее скором прибытии. Наверное, бедная миссис Брайент заболела, подумала Лу. Может быть, ждет еще одного ребенка или ей нужна помощь с обучением детей. Хозяйка, у которой Лу снимала квартиру, просветила девушку об уроках по почте для детей из отдаленных деревень, добавив, что, вероятно, матери нужна помощница, которая следила бы за выполнением заданий, пока та будет заниматься другими делами. То, что нужно! Лу уверила себя, что от нее не требуется ничего, кроме здравого смысла, а миссис Брайент может даже оказаться второй Норой: немножко сестрой, немножко матерью, немножко другом. И на этой успокаивающей мысли Лу провалилась в сон.
Ее разбудил какой-то скрежет. Затем раздался стук стеклянных дверей, нетерпеливо распахнутых кем-то, раздраженным долгой, полубессонной ночью, проведенной в неудобной позе в неуютной обстановке. Это оказался мужчина, что сидел напротив Лу, — пожилой, коренастый. Он снял коричневый плащ и решительно расхаживал взад-вперед по коридору вагона. В тусклом предрассветном полумраке Лу смогла разглядеть габардиновые брюки, спортивную куртку, далеко не новую, и тускло поблескивающие бежевые ботинки. Ну, уж он-то не фермер, решила Лу. Хотя на этих бескрайних и немноголюдных просторах их, кажется, не называют фермерами. Фермеры держат коров, кур, даже овец на маленьких участках плодородных земель вдоль побережья и орошаемых районах или выращивают пшеницу, фрукты… А людей из глубинки здесь называют скотоводами или овцеводами, а точнее, пасторалистами (так сообщила Лу ее хозяйка). А владения их называются не фермами, а станциями. Хозяйка не знала, почему они так называются, но ее брат когда-то работал в мотеле на западе Австралии, и она могла точно сказать Лу, что в письмах он упоминал именно это слово. Добрая женщина привязалась к Лу всей душой. Глядя на бледное лицо девушки и тревожное напряжение в глазах, она догадалась, что у бедняжки неприятности. Но девушка не откровенничала. Что ж, главное, чтобы жильцы платили вовремя, да не принимали по ночам гостей. А разбираться в их личных проблемах не ее забота. Хозяйка решила, что дело в молодом человеке — все говорило о том, ведь только неделю назад Лу казалась такой счастливой и беззаботной.
«Скотоводы и станции», — послушно повторила про себя Лу. Этот раздраженный тип в коридоре, конечно, не скотовод, размышляла она. Может, владелец бензоколонки или магазина. С любопытством рассматривая мирно спящих попутчиков, Лу вдруг заметила, что, кроме женщины с дочерью и мужчины в ладно скроенном твидовом костюме, появился еще один пассажир. Она смутно припомнила, что одно время четко слышала звуки тележек и людские голоса, ворвавшиеся в теплую тишину купе вместе с волнами холодного воздуха. Видно, тогда и вошел этот смуглый молодой человек. Он спал, вытянув длинные ноги в высоких, до щиколоток, ботинках на толстой подошве. «У парня в коричневой кожаной куртке лицо совсем коричневое от загара, — подумала девушка, — и великолепная, каштанового цвета шевелюра и… карие глаза». Лу вспыхнула от смущения — он уже не спал и встретил ее изучающий взгляд неожиданной искрой смеха. Неловкость оттого, что ее застигли врасплох, сменилась благодарностью незнакомцу за доброжелательность, с какой он спросил:
— Доброе утро! Ну как, хорошо поспали?
— Спасибо, хорошо.
— Я тоже. Думал, не засну, но я так привык к этой дороге, что чувствую себя почти как в собственной постели. Вам еще долго ехать?
— Не знаю. Я до Нандойи. Это далеко?
— Вторая остановка после моей. Я схожу в Йолу. Потом будет длинный перегон до Брейди-Крик, а потом и ваша Нандойя. Миль через тринадцать. Вы никогда еще здесь не бывали?
— Никогда! — Лу почувствовала, что начинает нервничать. Она думала, что вчерашние опасения исчезли, что она победила свой страх, но… Видимо, переживания отразились у нее на лице, потому молодой человек наклонился к ней, осторожно дотронулся до ее колена, тут же отдернул руку и ободрил:
— Все будет в порядке. Навещаете друзей?
Сочувствие в его голосе было таким искренним, взгляд таким добрым, открытым… Девушку внезапно охватила тоска по дому, по Норе, неугомонным близнецам. Захотелось все рассказать ему, как брату, которого у нее никогда не было. Снова вспомнились козни и намеки Джеймса, мужа Норы, предательство Дика. Чтобы прогнать эти воспоминания, Лу неожиданно для себя разоткровенничалась:
