Сьюзен Коннел - Славная девочка
Она приподняла голову от фонтанчика, готовая уже засмеяться над абсурдностью своего положения, и тут же услышала, как кто-то напевает мотивчик из рекламного клипа «Славное утро». Она застыла, не осмеливаясь даже поднять голову хотя бы на дюйм. В раздевалку вошел Дуги, старшеклассник с пляжа. Холли, не раздумывая, ринулась прочь от этого звука и на всем ходу врезалась во что-то очень большое и очень мужское. На цементный пол с грохотом полетел шезлонг, ее сумка и очки, а следом еще неразвернутое мороженое. Нервно оглядываясь через плечо, Холли опустилась на колени и стала выуживать из образовавшейся на полу кучи очки. Нацепив их, она сказала:
– Извиняюсь, очень извиняюсь, – говорила она при этом ногам, которые были перед ней. Продолжая метать взгляды через плечо, ей удалось собрать раскиданные предметы и сунуть их в огромные лапы, нависшие над ней. День у моря превращался в ночной кошмар. Она потянулась за мороженым и почти бессознательно заметила, что оно сливочное.
– Извините, с вами все в порядке?
Голос был глубокий и ровный. От него в Холли возбудилась волна осознания своей женской природы.
– С вами ничего не случилось?
– Что, нет-нет, конечно, нет.
Холли ухватилась за поля шляпы и принялась сдвигать ее на щеку, вот, она подобрала мороженое и сунула его в руку и тут же застыла, не может быть, только не это, неужели это тот самый незнакомец с пляжа, тот самый, у которого плечи умереть-не-встать и улыбка такая, что… Она опустила шляпу и взглянула прямо на него.
– По-моему, – начал он, – я вас где-то…
– Нет, – твердо сказала она, прежде чем он успел хоть что-то произнести. – Я вовсе не та, за кого вы меня принимаете, вы ошиблись. – И, чуть подумав, добавила: – Вы совершенно определенно ошиблись.
Она бегом промчалась мимо прилавка с прохладительными напитками и выскочила через ближайший выход и только тут осознала, что вышла на юг, в сторону прямо противоположную Кейпшеллу. Загребая сандалями песок, она поспешила вдоль южной стены павильона. Кто-то преследовал ее, она сорвалась на бег, обогнула угол строения из шлакоблоков и поскользнулась на гравии. Уверенная рука обхватила ее за талию и не дала упасть.
– Извините…
Снова началось, от его голоса дрожь пробирала ее до самой глубины. Плечи Холли обмякли. «Господи, сделай так, чтобы он не был журналистом», – взмолилась она.
Она воинственно обернулась и глянула ему в лицо. Да, он вручил ей сумку, которую она сунула ему в руки незадолго до этого.
– Спасибо, конечно, но по-моему, вам она нужнее.
– Моя сумка… – Она взяла ее обеими руками и прижала к груди, там ведь ее записная книжка, кредитные карточки, права и ее имя.
– Спасибо.
– Кстати, у вас нос весьма обгорел, а виделись мы с вами сегодня на пляже, – он сорвал обертку с мороженого, – и, если я не ошибаюсь, – сказал он, зная прекрасно, что не ошибается, – у вас оранжевый купальник вот там под этим, – и он указал на нее мороженым, с которого капало. И прежде чем Холли успела хоть что-то ответить, поднес мороженое ко рту и отхватил здоровенный кусок. Она стояла и смотрела, как щеки его втягиваются, губы подрагивают, и он наслаждается мороженым. Она была не вполне уверена, как у него это получается, но выглядел он очень сексуально, наслаждаясь пломбиром.
– Да, это я была на пляже, – пробормотала она, и он откусил еще один огромный кусок мороженого.
Нет, вел он себя совсем непохоже на репортера. Репортеры обычно хватаются за микрофоны, а не за мороженое и вопросы задают быстро и крикливо. Невыносимо долго губы его были смачно приоткрыты, наконец, он кивнул и прошел мимо нее. «Неужто такое возможно? – подумала она, глядя ему вслед. Неужели он не узнал в ней «славную девочку».
А он тем временем неподалеку от нее открывал багажник своего мерседеса. Убрав шезлонг, он извлек оттуда пару коричневых кожаных летних туфель. Глядя в ее сторону и улыбаясь, он полувопросительно склонил голову.
«Ну вот началось, подумала она, сейчас последует вежливая просьба об автографе». Она подождала, но просьбы не последовало. Она внимательно смотрела на него и думала: «Интересно, а он смотрит на нее, в то время как язык его всецело поглощен смакованием тающего во рту мороженого?»
С отточенностью, от которой все тело ее содрогнулось, он отправил все мороженое целиком, кроме палочки в рот и медленно вытащил его, потом он проделал это еще раз. И в то время, как язык его облизывал остаток мороженого, она облизывала языком свои пересохшие губы, и когда он наконец слизнул последний кусочек, она с трудом сглотнула. Когда он заговорил, губы его блестели.
– Вы не представляете, просто во рту тает.
Во рту тает, да она в жизни не видела, чтобы рот мужчины был способен на что-либо подобное с тех самых пор, подумать только, да ведь она за все свои 27 лет вообще никогда ничего подобного не видела. Она моргнула. Солнце нещадно жгло кожу, от этого начиналась головная боль. Да, в этом-то все и дело. Это из-за солнца у нее такие сумасшедшие картинки встают в мозгу, от которых потом все тело начинает содрогаться. Приходя в себя, она натужно пожала плечами.
– Да уж видно, как тает, – сказала она с невинной легкостью, которой отнюдь не испытывала.
Он опять склонил голову набок:
– Так вы уверены, что все в порядке?
Он не узнает ее! На какое-то мгновение ее захлестнула волна облегчения, а потом случилась очень странная вещь. Легкое, но совершенно определенное чувство разочарования закралось в нее. Такая реакция ее саму поразила, поскольку уж что-то, но не разочарование должна была бы она испытывать после всего, что ей пришлось пережить ради сохранения анонимности.
– Я потеряла ключи от машины.
– Хм-м, – он небрежно кинул туфли на асфальт и нацепил их на ноги. – А где, по-вашему, вы их потеряли?
– На пляже, вероятно. Я это обнаружила как раз перед тем, как столкнулась с вами рядом с фонтанчиком, – сказала она, припоминая, как убежала от него в павильоне.
– Ясно, – согласно кивнул он. – А почему бы вам не поискать их в павильоне, а я поищу на берегу. Кстати, какие они?
Холла ощупывала дужки очков и вновь испытывала неясную тревогу. «Если он не журналист, то с какой стати вызывается помочь, он ведь даже меня не знает?»
Она кивнула, соглашаясь. Она так устала от подозрений и недоверия. Куда все это заведет? Незнакомец подошел поближе и протянул руку.
– Извините, я, кажется, не представился. Меня зовут Эвен Джеймсон, а вас?
– Я Хилари Смит, – солгала она, подавая ему руку.
Обычно она считала нужным смотреть прямо в глаза тому, кто пожимает ее руку, но на Эвене Джеймсоне по-прежнему были солнцезащитные очки, она вынуждена была смотреть на точеные линии его губ и на маленькую капельку мороженого, оставшуюся на них. Рукопожатие у него было крепкое, но не грубое, и ее руку в своей он задержал чуть дольше, чем это было необходимо. Сердце Холли забилось со смешанным чувством возбуждения и страха. Так кто же такой этот Эвен Джеймсон и почему его рукопожатие кажется столь необъяснимо близким? Несколько песчинок попали между их ладонями, и от этого еще сильнее становилось чувство осязаемости его. Она быстро выдернула руку и отступила на шаг.
