Изобел Чейс - Апельсиновая ночь
— А на каком же языке он говорит? — решилась спросить Карен.
— Откуда я знаю? Меня это больше не интересует, потому что именно сейчас он возвращается к себе домой, в Гибралтар. У него нашлась работа получше!
— Что ж, хорошо, — осторожно проговорила Карен.
— Ничего хорошего! — возразил ей босс. — У них не осталось никого, кто мог бы переводить наши письма. Представляете, что теперь начнется?
— Но можно переводить всю документацию здесь, — высказала предположение Карен.
— Нет, вы не понимаете! Туда же идут письма со всего мира!
Тут он прав. Карен знала, какой объем корреспонденции проходит через английский офис и со сколькими странами они работают.
— Что вы собираетесь делать? — спросила она.
Улыбка, словно солнышко сквозь дождевые облака, проглянула на его лице.
— Именно с этим я и шел к вам. Я собираюсь послать вас в Испанию! И не будет никакого хаоса, никаких проблем! И никто не уйдет домой именно тогда, когда он нужен мне! Это идеальный выход, как вы думаете? — поинтересовался он.
— Не знаю… — неуверенно протянула Карен. — А как быть с Тимоти?
Босс замахал своими маленькими кулачками:
— Для Тимоти это будет великолепно! Солнце, свежий воздух, простор и, — тон его стал заговорщицким, — там у вас будет дом! Большой удобный дом в Севилье!
Безусловно, это не шло ни в какое сравнение с теми наемными комнатами в обветшалых зданиях, где они жили, сколько она себя помнила.
— Дом… — прошептала Карен.
— Конечно, дом! Где-то у меня была фотография. Сейчас.
С этими словами мистер Ротенштейн исчез и спустя какое-то время появился с видавшим виды снимком. Фото было в красивой рамке, правда, сама бумага сильно выгорела, и на изображении с трудом можно было что-либо разобрать. Но то, что Карен удалось разглядеть, убедило ее поехать в Испанию.
— Когда нужно ехать? — только и спросила она.
А потом был сумасшедший шопинг. И ей и Тимоти нужны были летние вещи. И еще огромное количество книг на английском языке — кто знает, когда еще представится случай купить их. Ну и наконец, надо было объяснить все Тимоти.
— Мы едем в Испанию.
Глаза у Тимоти округлились, но он ничего не сказал.
— Там ты пойдешь в школу, — добавила Карен.
— Хорошо, — согласился наконец Тимоти. — Я выучу испанский. Это пригодится. — И, очевидно решив, что разговор окончен, он вернулся к машине, собранной из конструктора «Меккано».
Самолет набрал высоту, и они могли видеть разыгравшуюся под ними грозу во всем ее великолепии. Зрелище было столь захватывающим, что Карен с трудом оторвала взгляд от иллюминатора, когда пассажирам стали раздавать план полета с любезными комментариями командира о высоте, скорости и ориентировочном времени прибытия.
— Это твоя анкета, Тимоти, — сказала улыбающаяся стюардесса, указывая мальчику на автограф капитана. — Не забудь ее в самолете.
— Ни за что! Мне это очень нужно! — воскликнул Тимоти.
Стюардесса снова исчезла, и вскоре они услышали через микрофон ее голос:
— Мы приближаемся к Гибралтару и через несколько минут совершим посадку. Пристегните ремни безопасности и потушите сигареты. Местное время в порту прибытия — восемь часов. Пожалуйста, не забудьте перевести стрелки ваших часов на один час. Капитан и экипаж корабля благодарят вас и надеются, что полет доставил вам удовольствие.
— Прилетели! — воскликнул Тимоти.
Карен была так же возбуждена, как и сын. Она почувствовала, как лайнер накренился, и увидела сквозь иллюминатор краешек мыса Гибралтар, приближающийся к ним.
Двигатели были переведены на реверс, шасси под ними заскрежетали, и самолет, вибрируя, остановился в нескольких ярдах от моря, а затем начал выруливать обратно к строениям аэропорта.
— Я думал, мы летим прямо в море, — невозмутимо заметил Тимоти. — А потом самолет поднялся снова! Но все равно ты была в полной безопасности!
Карен показалось, что они поменялись ролями, — это ведь она должна была успокаивать сына.
— Ничего не забудь, ладно? — сказала она, меняя тему.
Тимоти кивнул, все еще улыбаясь.
На улице шел такой ливень, какого Карен никогда не доводилось видеть. Вода сплошным потоком лилась с неба, спасти от нее не мог бы самый надежный плащ.
— Зимой здесь часто бывают такие дожди, — объясняла стюардесса пассажирам, не спешившим покидать самолет.
— Не думала, что в Испании бывают дожди, — заметила Карен.
— Не обращайте внимания, — рассмеялась стюардесса. — Солнышко скоро снова выглянет.
— Мне кажется, мы так давно его не видели, — улыбнулась Карен.
— Когда кончится дождь, здесь будет восхитительно ясно и чисто. В каком-то смысле здешняя зима нравится мне гораздо больше, чем лето.
— А на Рождество здесь хорошо? — спросил Тимоти.
— Думаю, что да, — ответила стюардесса.
До Рождества осталось несколько недель — как-то они встретят его в этом году? — подумала Карен.
— Пойдем, наша очередь, — сказала она Тимоти.
Здание аэропорта было довольно маленьким и битком набито людьми. Казалось, каждого пассажира встречали, по меньшей мере, двадцать друзей и родственников. Только Карен никто не встречал, и она почувствовала себя немного одиноко. Получив багаж, она попросила носильщика найти для них такси.
— В отель, мадам? — спросил он ее.
— Да, но не слишком дорогой! — добавила Карен.
— Конечно, мадам. — Он подал знак водителю такси, ждавшему на улице, и объяснил ему по-испански, куда ехать. По прошествии нескольких секунд мать с сыном забрались на заднее сиденье машины, и та покатила их из темноты к главной улице, самой значимой в Гибралтаре.
Такси двигалось по узкой улочке, притормаживая всякий раз, когда беспечный пешеход ступал с тротуара на проезжую часть прямо перед ними. Большая часть магазинов уже была закрыта, но кафе работали — везде горел свет, толпились посетители.
Наконец такси дотащилось до отеля, и водитель помог им выйти из машины. С улицы здание отеля выглядело обветшалым, но внутри оказалось довольно уютным. Карен расплатилась и, взяв Тимоти за руку, открыла дверь.
Решив, что женщина за стойкой не говорит по-английски, Карен попросила номер на испанском языке и добавила:
— Мы бы хотели немного перекусить.
Женщина очень удивилась:
— Боюсь, обеденный зал откроется не раньше девяти.
Карен озабоченно посмотрела на сына.
— Все в порядке, — сказал мальчуган, не желая быть предметом обсуждения. — Я могу подождать.
— Тогда давайте посмотрим нашу комнату, — любезно попросила Карен.
