Марианна Лесли - Любовь на Утином острове
А чего, собственно, она ожидала? Его поведение в данном случае было характерно для мужчин, которые либо играли перед ней роль старшего брата, либо относились к ней как к одному из своих приятелей.
Но этого мужчину нельзя было назвать типичным представителем противоположного пола. Как ни крути, а приходилось это признать. И ее реакция на него тоже отнюдь не была типичной. Он ей нравился. Едва лишь она взглянула в его суровое, неприветливое лицо, как сразу же угадала за этим выражением уязвимость и потребность в человеческом общении. Но то, что он даже не попытался разглядеть в ней женщину, задело ее гордость, как бы она ни пыталась убедить себя, что это ей совсем не нужно.
Спокойно, Дженни, тебе не привыкать, сказала она себе. Она поднялась во весь свой небольшой рост и подставила лицо теплому вечернему ветерку, заигрывающему с озером, в надежде, что он прояснит ей голову. Тем временем Снупи перестал притворяться сторожевой собакой, бросил на нее вороватый взгляд, после чего поджал хвост и поковылял к незнакомцу, который слегка усмехнулся и похлопал его по холке.
Предатель, вынесла молчаливый приговор Дженни. Она окинула негодующим взглядом мужчину и собаку, и тут до нее неожиданно дошло, зачем пришел незнакомец. Вероятно, он прочел ее объявление.
– Если вы насчет работы, – раздраженно проговорила она, – то даже не знаю. Вряд ли вы подойдете. – Она бросила выразительный взгляд на его хромую ногу, потом жестом обвела десять разобранных бревенчатых домиков и главное строение. – Как видите, тут уйма работы.
Снупи, этот несчастный предатель, совсем позабыл о том, что должен охранять хозяйку, и уже валялся в ногах у незнакомца, задрав кверху лапы в ожидании, когда ему почешут брюхо.
– Нет, я не по поводу работы, – отозвался незнакомец и поморщился от боли, наклоняясь, чтобы погладить несносного пса. – Я ищу Дженифер Моррис. В Седар-плейс мне сказали, что я могу найти ее здесь.
К Дженни сразу же вернулась настороженность, сердце забилось быстрее, она внутренне вся подобралась. С самой весны, когда она вернулась из Детройта, к ней не раз заявлялись незнакомые люди, требующие оплатить счета, которые ее отец выписывал щедрой рукой, но оплатить не мог, потому что бесконечное пьянство истощило все его финансы. Ей было пятнадцать лет, когда он просто исчез. А теперь, когда она вновь приехала сюда и в округе прошел слух, что Дженифер Моррис собирается возродить пансион, незадачливые кредиторы потянулись к ней в надежде, что она расплатится с ними.
Теперь все ясно: этот человек просто очередной коллекционер счетов, а она-то думала… Впрочем, неинтересно, что именно она думала, это уже не имело значения. Идиотка несчастная – так разволноваться из-за его приятной, мужественной внешности и холодно-загадочных серых глаз, в которых она усмотрела печаль и одиночество. Дженни тихонько вздохнула, смиряясь с реальностью.
– Итак, какие еще плохие новости вы мне принесли? – спросила она.
Незнакомец поднял голову. Его серые глаза смотрели вопросительно.
– Ну, вы ведь пришли, чтобы получить деньги, которые давали взаймы моему отцу, не так ли? Или вы думаете, что вы первый приходите ко мне с этим? Увы, не первый и, как я подозреваю, не последний. Это уже стало для меня частью здешней жизни.
Он медленно выпрямился, в его взгляде отразилось явное сомнение и, как ей показалось, сожаление.
– Значит, это вы Дженни Моррис?
– По крайней мере, до сих пор была ею, – с вызовом ответила она. – Простите, если разочаровала вас.
Он покачал головой.
– Не в этом дело. Просто вы совсем не такая, как я вас себе представлял. Вы не похожи на своего отца.
Дженни стащила с головы бейсболку. И непокорные черные кудри вырвались из плена и рассыпались упругими шелковистыми спиралями.
Казалось, он разглядывал ее целую вечность. У Дженни неожиданно загорелись щеки от его слишком пристального изучающего взгляда, которым он медленно обвел ее голые лодыжки, линию бедер, затем грудь, которая, ничем не сдерживаемая, отчетливо выступала под тонкой хлопковой рубашкой. Прекрасно сознавая все недостатки своей внешности, Дженни решительно расправила плечи. Кто он такой, этот нахал, который разглядывает ее так, словно пришел свататься?
– А какой же вы меня представляли?
Алан Маклей пристально разглядывал девушку, которая в свою очередь сверлила его таким разгневанным взглядом, что, казалось, еще немного – и она пробуравит его насквозь.
Так, значит, эта маленькая черноволосая, кареглазая смуглянка с крепким мальчишеским телом и острым язычком и есть дочь Джейка Морриса.
Она снова взглянул в ее ореховые глаза и прочел в них вызов. Тебе нужно быть такой же крепкой духом, как и телом, девочка, мысленно пожелал ей Алан, потому что то, что я собираюсь тебе рассказать, не из приятных. Впрочем, зря беспокоюсь. Не будь у этой девчонки силы воли и характера, она ни за что не решилась бы приехать сюда, чтобы восстанавливать эти руины практически в одиночку.
Он слегка пожал плечами, чувствуя себя несколько не в своей тарелке. На темных аллеях и городских улицах он чувствовал себя как рыба в воде. Та среда была ему хорошо знакома: нескончаемые потоки транспорта, неоновые светящиеся вывески, шум, гам, автомобильные клаксоны и кругом люди, люди… Здесь же было лишь необъятное синее небо, серебристое озеро, воздух, напоенный хвойным ароматом, кареглазая девочка, похожая на подростка, и тишина. Тишины он боялся.
Но сейчас не время было углубляться в свои впечатления, у него масса других забот. И в первую очередь его чертова нога, которая горела огнем. Ему повезло, что удалось подъехать на попутной машине до поворота на пансион, а уже оттуда пришлось ковылять пешком. Врачи настоятельно советовали первое время щадить ногу, но он не послушался, и теперь она ему мстила адской болью.
Он снял куртку.
– Я и сам точно не знаю, – ответил Алан на ее вопрос, затем спросил: – Вы не против, если я на минутку присяду?
В ее глазах на миг промелькнуло сочувствие, словно она догадывалась, какую боль он испытывает, но потом они снова стали непроницаемыми. Она небрежно пожала плечом, давая ему понять, что он может располагаться как ему удобно.
Он сделал несколько шагов по направлению к стоящей неподалеку скамейке, каждый из которых отдавался острой, жгучей болью в ноге. К горлу подступила тошнота. Стиснув зубы, он сел.
Когда боль немного утихла, Алан поднял голову, чтобы посмотреть на Дженифер. Она качала ручку старой водокачки, и вид ее поднимающихся и опускающихся в такт движениям маленьких ягодиц вызвал неожиданную вспышку желания.
Э, дружище, да ты, видимо, слишком долго был без женщины, если даже такая пигалица тебя заводит.
