Джейн Харри - Уберечь любовь
— Бобби, не хочешь ли ты сказать, что влюблен в меня? — мягко поинтересовалась она.
— Ну… я тобой беспредельно восхищаюсь, Эми… — Он смущенно вертел в руках пустой бокал. — Ни одну женщину я не уважаю так, как тебя. И ты прекрасно это знаешь. Но что касается всяких там порывов безумной страсти — это не по моей части. — Он робко взглянул на нее и добавил: — И не по твоей, мне кажется. Откровенно говоря, я считаю, что в браке самое главное — это дружба.
— Что ж, — сказала Эмили, помолчав, — наверное, ты прав. Дружба — это самое главное в браке. — Только не в моем случае, подумала она! Пожалуйста, Господи, пусть в моем случае это будет по-другому.
— Бобби, ты самый добрый человек на всем белом свете. Спасибо тебе огромное за все, что ты сейчас сказал, но я не думаю, что сейчас самое подходящее время решать, как жить дальше. Я еще не пришла в себя после маминых похорон и пока плохо соображаю.
— Конечно, я это прекрасно понимаю! — Он осторожно и боязливо дотронулся до ее руки. — Я ни в коем случае не хочу на тебя давить, клянусь тебе. Единственное, о чем я прошу, — подумай о моем предложении. Обещаешь?
— Обещаю. — Эмили мысленно скрестила пальцы. — Обещаю подумать.
Боже мой! Ведь это мое первое предложение, ну разве можно было представить, что оно будет выглядеть столь прозаично. Для него, видите ли, важнее всего дружба!
Некоторое время Боб молчал, потом нерешительно произнес:
— Если ты все-таки согласишься, то имей в виду — я тебя не тороплю. Когда захочешь тогда и поженимся. Я готов ждать столько, сколько понадобится.
Эми закусила губу и коротко глянула в его добрые светлые глаза.
— Бобби, поверь мне, я этого не заслуживаю. — Она в самом деле так думала.
Четверть часа спустя, глядя из окошка местного автобуса на знакомые с детства улицы родного городка, Эмили всеми силами старалась выкинуть из головы предложение Боба и сосредоточиться на предстоящих делах. В первую очередь надо было срочно решать, что делать дальше.
Когда пару лет назад Эмили приехала домой к матери на летние каникулы, она и представить не могла, что застрянет здесь надолго и ей придется распрощаться с университетом. Она сразу заметила, что мать на себя не похожа, но Люси Даррел была человеком очень скромным и не хотела тревожить единственную дочь своими болезнями. То, что у матери рак, Эмили узнала совершенно случайно. Все эти два года мать и дочь мужественно сражались со смертельным недугом, пока пару недель назад Люси наконец не сдалась.
Похоронив мать, Эмили собралась продать коттедж и уехать из Иглтрэпа, но тут выяснилось, что продавать ей нечего: коттедж, оказывается, не принадлежал семейству Даррелов — они жили в нем на правах бессрочной аренды. Хозяином коттеджа был мистер Бенедикт, муж старшей сестры Люси Рейчел и добрейшей души человек. К сожалению, он покинул этот мир три года назад, и, как объяснил Эмили их поверенный, после его смерти Люси начала платить Рейчел арендную плату, которая повышалась с каждым годом.
Теперь, когда Эмили лишилась пенсии, которую ее мать получала за покойного мужа, и располагала только ненадежными гонорарами за частные уроки французского, ей будет довольно трудно расплачиваться со своей далеко не бедствовавшей теткой.
Откровенно говоря, Эмили не собиралась обосноваться навсегда в Иглтрэпе: в университете она изучала французский, мечтала стать переводчиком-синхронистом, путешествовать с Тони по всему миру… Тони был ее парнем, они познакомились в кампусе еще на первом курсе и с тех пор жили вместе. Когда выяснилось, что мать тяжело больна и все их радужные планы летят к черту, Эмили написала ему. В глубине души она надеялась, что Тони приедет к ней в Иглтрэп, но он и не подумал ничего менять в своей жизни и в прощальном письме сообщил ей, что через неделю отбывает в Европу. Так банально закончилась первая любовь Эмили, любовь, которая, как она была уверена, пребудет с ней навеки.
Единственным утешением служило то, как с грустью говорила она себе, что все произошедшее помогло ей избежать гигантской ошибки — уж лучше, когда тебя бросают дома, в Висконсине, чем остаться одной где-нибудь в центре Африки или даже в дешевой парижской гостинице. Так Эмили дала себе слово не связываться больше с мужчинами, которые ее не любят.
И тут это дурацкое предложение Боба… Он, между прочим, тоже ни слова не говорил о любви, только о дружбе… Похоже, история повторяется… Еще пару раз мужчины заикнутся ей о дружбе, и у нее разовьется комплекс.
Впрочем, если говорить серьезно, она ни разу не пожалела, что все эти два года фактически не принадлежала себе. Эмили благодарила Бога, что прошла вместе с матерью через весь ад несбыточных надежд на выздоровление, отчаяние и безнадежность больничной палаты, горькое примирение с неизбежным. До самой последней минуты Люси Даррел оставалась таким же светлым и душевно щедрым человеком, каким была всю свою жизнь. Эмили часто ловила себя на мысли, что эти два года подарили ей много бесценных воспоминаний.
Однако, так или иначе, а эта глава ее жизни завершена. Больше ее в Иглтрэпе ничто не удерживает. Вся проблема состояла в том, хватит ли ей крохотного наследства, которое ей достанется после смерти матери, чтобы сняться с места и попытаться начать новую жизнь. Впрочем, после продажи мебели из коттеджа тоже должны появиться кое-какие деньги.
Уж в чем точно можно было не сомневаться — драгоценная тетушка Рейчел не слишком расстроится, когда ее племянница покинет городок.
В глубине души Эмили никогда не понимала, каким образом Господь сотворил двух сестер такими разными. Сколько она себя помнила, ни разу не замечала между ними ничего, даже отдаленно напоминающего родственные чувства. Правда, Рейчел была на одиннадцать лет старше, но все-таки…
— Думаю, Рейч так и не смогла примириться с тем, что мое появление на свет отняло у нее часть родительской любви, — грустно заметила однажды Люси, когда дочь пыталась выяснить у нее причины холодности ее тетки.
— А сама она никогда не хотела подарить кому-нибудь свою родительскую любовь? — продолжала допытываться Эмили.
— Один раз было, — взгляд Люси сделался непроницаемым, она словно ушла в свои воспоминания, — но тогда ничего не получилось… Бедная Рейч… — Мать замолчала, и Эмили поняла, что дальнейшие расспросы ни к чему не приведут.
Умом Эмили понимала, что ее тетка в молодости была довольно красивой женщиной, во всяком случае куда красивей своей младшей сестры. Но в глазах у Рейчел Бенедикт словно навсегда застыло выражение обиды на весь мир, которое придавало ее лицу крайне непривлекательное выражение. Неудивительно, что в глазах окружающих она здорово проигрывала по сравнению со своей пухленькой сестренкой, которая каждого встречного обезоруживала веселым блеском темно-карих глаз и двумя прелестными ямочками на пухлых щечках. Тем не менее мать, как много раз замечала Эмили, совсем не была открытым человеком: иногда взор ее затуманивался и она уходила в свой собственный мир, куда не было доступа даже дочери. При всей своей откровенности Люси умела молчать. Эмили могла только предполагать, что в эти тихие минуты, как называла их сама Люси, она вспоминала своего покойного мужа. Видимо, их спокойный, бедный на внешние события брак был полон затаенной взаимной страсти и мать до конца дней не могла забыть об этом.
