Люси Гордон - Возвращение к сыну
Когда-то, как и сейчас, он ехал в Стрэнд-Хаус всю ночь и по прибытии был похож на взбешенного быка. День только разгорался. Нигде не было никаких признаков Лиз или этого «нахлебника», как он называл про себя Тони. В страхе, что его сына увезли за границу, он обрыскал весь дом и вновь выбежал на улицу.
Наконец он увидел кого-то, кто походил на помощника садовника. В поношенных джинсах, свитере и старой-престарой шляпе этот некто копал канаву как раз посреди прекрасно ухоженной лужайки. Думая об испорченной площадке для гольфа, Гэвин со злостью вздохнул и крикнул:
– Эй, ты! Что это ты там делаешь?
Поля потрепанной шляпы приподнялись, и Гэвин увидел совсем еще молодую женщину. Лицо у нее было некрасивое, но полное жизни и любопытства. Гэвин сразу понял, что перед ним была личность – с таким достоинством она на него посмотрела. На звание красавицы она могла бы претендовать из-за своих глаз – больших, карих, теплых... Что касается остального, то нос ее был слишком длинным, рот – слишком широким, а подбородок – слишком упрямым, хотя общее впечатление она оставляла довольно приятное. Но это если бы Гэвин был в соответствующем настроении. Сейчас же казалось, что и молодая женщина настроена так же воинственно, как и он.
– Это вы со мной говорите? – спросила она.
– Да. Я спросил, что это вы там делаете с этой лужайкой?
– Копаю, – спокойно объяснила она. – А чем, по-вашему, я еще занимаюсь?..
– Не валяйте дурака! Вы знаете, сколько времени потребовалось, чтобы лужайка стала такой красивой?..
– Да, а теперь настало время, чтобы кто-то сделал что-то такое, чтобы от этой лужайки был толк, – отпарировала она. – Здесь хорошо и солнечно. Идеальное место для выращивания овощей...
Гэвин скрежетнул зубами.
– Где ваш хозяин?
У нее на губах появилась слабая улыбка, смысл которой он понял позже.
– Вы имеете в виду мистера Акройда?
– Не прикидывайтесь дурочкой...
– А я и не прикидываюсь, – заявила она невинным голосом. – Вы бы удивились, увидев, какой глупой я могу быть, когда мне это нужно...
Если бы он не был так рассержен и огорчен, возможно, он и обратил бы внимание на это предупреждение. Но сейчас он видел лишь то, что ему вновь перечили, а это для Гэвина всегда было невыносимо. Сейчас даже больше, чем когда-либо...
– Предупреждаю, терпение мое на исходе! – прорычал он.
Она кивнула.
– Я вижу. Думаю, что и вначале его было немного.
– Послушайте...
– Вы всегда кричите на людей, как сержант в армии? Мне начать прыгать? Или стоять по стойке «смирно»? Извините, не умею подчиняться.
– Почему бы вам не попробовать говорить просто вежливо?
– А вам? Вы врываетесь в мой дом и начинаете отдавать приказы...
– В ваш дом? Какого черта! Что вы имеете в виду?..
– Дом принадлежит женщине, на которой мой отец собирается жениться. Мы все вместе живем здесь. Понятно?
– Да, вполне. И поскольку мы собираемся откровенно поговорить, то сейчас моя очередь. Как я понимаю, Тони Акройд – ваш отец, а женщина, на которой он собирается жениться, Элизабет Хантер, моя жена.
Она широко раскрыла красивые глаза, и у нее вырвалось:
– Ваша жена? О Боже! Так вы тот самый Гэвин-раздражитель, который все время раздражает и действует на нервы!
– Что вы сказали? – зловеще переспросил он.
– Ничего, – торопливо ответила она. – Я ничего не сказала.
– Вы сказали: «Гэвин-раздражитель». Мне хотелось бы знать: почему?..
– Послушайте, это просто глупое прозвище... – Она говорила с трудом.
– Это моя жена так называла меня?
– Конечно, нет... не совсем так... это...
– Да или нет? Или вы настолько глупы, чтобы не видеть разницу?
Она покраснела.
– Вы – прелесть, не так ли? Хорошо, если вам необходимо знать, то Лиз говорила, что все, что вы делаете, ее раздражает, и я...
– И вы придумали прозвище, – закончил он. – А после этого еще позволяете себе говорить мне о хорошем тоне и манерах...
– Не предполагалось, что вы узнаете об этом. Откуда я могла знать, что вы когда-нибудь приедете сюда?
– Я приехал, чтобы увидеть жену. Она все еще моя жена, развод будет окончательно оформлен лишь через две недели. И потом, нужно уточнить, что она владеет не всем поместьем, а лишь его половиной. Другая половина принадлежит мне.
Она нахмурилась.
– Только до тех пор, пока мой отец не выкупит ее у вас, правда?
– Выкупит? – едко спросил он. – А вы знаете, сколько все это стоит? Думаю, что нет. Я знаю вашего брата. Плывете по жизни на «розовом» облаке, не имея ни малейшего представления о реальности. У вашего отца не найдется таких средств, даже если бы я собрался продавать, но я не собираюсь этого делать.
– Что же вам тогда надо, если вы отказываетесь продавать дом?
– Мне лучше знать.
Она отступила, чтобы лучше разглядеть его.
– Понятно, – сказала она с издевкой.
Он знал, что продолжать этот разговор – глупо. Он не обязан ничего объяснять этой дерзкой девчонке, и лучше всего держаться с холодным достоинством. Но у него это не получалось. В ней было что-то такое, что заставило его продолжить. И он спросил:
– Что же вам понятно?
– Вы будете собакой на сене, да? Владеть поместьем целиком вы не можете, но вы не позволите и Лиз получать от него радость в полной мере.
– Послушайте, я не знаю, что дает вам право делать столь скоропалительные выводы, не зная всех фактов! Но позвольте сказать вам, что вы далеки от истины.
– Правда глаза колет, да?
– Это не правда.
– Нет, правда. Почему же тогда вы цепляетесь за любую часть этого поместья? Вам доставляет удовольствие сделать бедную Лиз еще несчастнее?
– Я цепляюсь за дом, потому что он мой. У нее нет права ни на какую его часть.
– В документах этого не сказано.
– Документы – всего лишь формальность для налогов. И Лиз знала это очень хорошо.
– Если ваша жена была вам нужна только для того, чтобы уклониться от налогов, неудивительно, что она оставила вас. Ей следовало бы сделать это несколько лет тому назад.
– Вот еще одно скорое, безосновательное суждение.
– Это не мое суждение, а ее. Почему бы вам просто не отпустить Лиз? Пусть мой отец выкупит дом.
– Он не сможет это сделать и за миллион лет. Он лишь предлагает выкупить дом, так как знает, что ему нечего бояться. Я не возложу на него столь тяжелую ношу. Уже тогда, когда он встретил Лиз, он знал, что она богата и может уйти от своего мужа с большой долей собственности.
Молодая женщина побледнела.
– Как вы смеете так говорить о моем отце? Он честный, уважаемый человек, и он любит Лиз.
– Неужели? Или ему нравится то, что она может принести ему?
