Бетти Монт - Тихая гавань
— Вивиан ждет ребенка.
— Она замужем? — удивился Лоренс.
Секретарша недоверчиво посмотрела на него.
— Разве вы не помните? Она вышла замуж в прошлом году, и мы устроили по этому поводу вечеринку. Вы разрешили нам воспользоваться баром.
— Как же, помню, — холодно сказал он.
Они учинили там бедлам, завалив пол обертками, огрызками и этими разноцветными бумажными штучками, вылетающими с хлопаньем из картонных трубок. Уборщики на следующий день горько стенали.
Вид у миссис Райан был виноватый.
— Так она уходит в декретный отпуск?
— Нет, сэр, они с мужем переезжают в Канаду. Там живут его родители. Виви к нам больше не вернется.
— Вот и славно. От нее, похоже, одни неприятности.
Миссис Райан возмущенно посмотрела на него.
— Мы все очень ее любим. — «Несмотря на то, что вас она не устраивает», — читалось в ее карих глазах. — Уверяю вас, мистер Хейз, мы отлучились не более чем на минуту, и я попросила телефонисток никого не соединять с нашим номером, пока мы не вернемся. Очень сожалею, что вас побеспокоили. Я выясню, кто это сделал, и пришлю к вам с извинениями.
— Не стоит. Я и так потерял уйму времени. Просто постарайтесь, чтобы впредь это не повторялось.
— Да, конечно, — пообещала красная как рак секретарша.
Лоренс впервые видел ее такой расстроенной. Обычно эта маленькая женщина держалась со спокойным достоинством. Джоан Райан была на тринадцать лет старше его. Когда, окончив университет, Лоренс только начинал работать в банке, его отец, выбрал ее из многочисленных кандидатов и приставил к сыну. С тех самых пор они не расставались.
Поначалу, когда Лоренс еще не был уверен в себе и искал свое место в семейной фирме, руководимой деспотичным отцом, его немного пугала ее высокая квалификация, и поэтому он настоял на том, чтобы называть ее миссис Райан, а не по имени. Хотя знал, что большинство руководителей накоротке со своими секретарями.
— Почему вы не предупредили меня, что уходите? — не мог успокоиться он. — Кто угодно мог зайти в офис, взять любой документ, поставив под угрозу какой-нибудь из наших проектов.
— Простите меня, — еще раз покаянно произнесла миссис Райан. — Я не хотела отрывать вас.
— В таком случае оставили бы эту слабоумную. Уж на телефонный-то звонок она смогла бы ответить, пусть и переврала бы потом оставленное сообщение!
Оба услышали донесшийся из соседней комнаты приглушенный вскрик. Миссис Райан укоризненно посмотрела на Лоренса.
— Сью очень старается, мистер Хейз.
— Эти старания никому не идут на пользу.
— Вы несправедливы. Поверьте, она способная девочка и работает не покладая рук. Просто очень нервничает в вашем присутствии.
— Не могу представить почему!
Миссис Райан громко вздохнула, округлила глаза и открыла было рот, чтобы что-то сказать, но в этот момент снова зазвонил телефон, и она поспешила взять трубку с видом явного облегчения, словно человек, в последний момент удержавшийся от гибельного шага.
Лоренс вернулся в кабинет и захлопнул за собой дверь. У него тоже возникло ощущение, что им обоим удалось избежать опасного момента. Вновь усевшись за широкий стол красного дерева, он взял в руки отчет, который необходимо было изучить до ланча. Он умел моментально отключаться от окружающей суеты и полностью сосредоточиваться на работе, выбросив посторонние мысли из головы. К тому же он славился своей пунктуальностью и не мог опоздать на ланч с Джарвисом Стинсоном, с которым предстояло обсудить штудируемый отчет.
Джарвис уже однажды имел дело с представившей его фирмой и мог дополнить отчет деталями, которые там отсутствовали. Лоренс предпочитал знать о компании все, прежде чем прийти к окончательному заключению на ее счет. А эту компанию собирался перекупить один из крупнейших клиентов банка, который попросил Лоренса высказать свое мнение, и он не мог позволить себе ошибиться.
Пять минут спустя вошла миссис Райан. Крепкий, черный как деготь напиток подавали ему всегда в одно и то же время, в неизменном серебряном кофейнике, который, как и серебряный поднос, достался ему в наследство от отца.
— Мне действительно очень жаль, что вас побеспокоили, — проговорила она. — Я знаю, на этой неделе у вас дел невпроворот.
Не поднимая взгляда от бумаг, Лоренс процедил:
— Пусть впредь кто-нибудь всегда остается в приемной. Я не за то плачу секретарям, чтобы самому отвечать на телефонные звонки. Скоро вы потребуете, чтобы и письма я печатал сам!
— Вы не умеете печатать, мистер Хейз.
Лоренс наконец поднял на нее взгляд прищуренных ледяных глаз.
— Вы пытаетесь шутить, миссис Райан? Или это сарказм?
— Нет, простая констатация факта, — с невинным выражением лица ответила она и немного помедлила у стола, словно желая сказать что-то еще.
— Ну?
— Некая мисс Селлерс, сэр, просит соединить ее с вами.
Он нахмурился.
— Селлерс? — Фамилия была ему знакома, но, только вспомнив предыдущий звонок, он понял, где ее слышал. — Мэй Селлерс?
В глазах миссис Райан, как показалось Лоренсу, засветилась таинственная, почти заговорщицкая улыбка.
— Да, сэр, именно Мэй Селлерс. Вы ответите?
Он свирепо взглянул на нее.
— Вы ее знаете?
— Я? — Миссис Райан, казалось, застали врасплох. — Нет, мистер Хейз. Я думала, ее знаете вы. — Таинственная улыбка растаяла.
— Представьте себе — нет. Кто она такая?
— Понятия не имею. Я не спрашивала, мне показалось, это личный звонок.
— И что же навело вас на эту мысль?
— Мисс Селлерс.
— Ах вот как? Да, действительно, я имел с ней личную беседу… в ваше отсутствие. Но именно тогда я и услышал это имя впервые.
— Так вас соединить?
— Конечно нет. Выясните, что ей нужно, и займитесь этим сами.
— Да, сэр. — Миссис Райан удалилась.
Не отрываясь от работы, Лоренс потягивал отлично приготовленный кофе из тонкой фарфоровой чашки с синим узором и золотым ободком по краю. Чашка была из сервиза, также раньше принадлежавшего отцу. Все чашки и блюдца до сих пор были в целости и сохранности и стояли, когда ими не пользовались, в застекленном шкафчике. Банковские служащие прикасались к сервизу с особой осторожностью, зная, как много он значит для Лоренса Хейза. Это был один из символов непоколебимости банка, память об умерших отце и деде.
Лоренс всегда выпивал две чашки и съедал маленький бисквит из плоской серебряной коробки. Он был человеком привычек, очень рано привитых ему отцом — страстным поборником дисциплины, который готовил своего единственного сына к тому, чтобы тот взял на себя управление семейным предприятием, следуя тем же принципам, которые заложил в основу его деятельности Ник Хейз семьдесят лет назад.
