Оксана Алексеева - Игра Теней
В старших классах Игра пошла немного по другим правилам — более злые шутки, более жестокий и долгосрочный прессинг некоторых жертв, чего не было, пока мы считались «малышней». Но к тому времени мы все уже были психологически готовы и, чаще всего, даже не выказывали никакой реакции. Мы с Джейн пытались выявить закономерности — по какому принципу выбирается жертва, и пришли к выводу, что все попадают в это число рандомно, но потом, в зависимости от реакции, человек в этот список может попасть повторно. Например, Эллисон, закатившая истерику из-за того, что все ее тетради были вымазаны какой-то вонючей бурдой, нажаловавшаяся родителям, стала долгосрочной жертвой и уже две недели кряду постоянно оказывается в центре внимания Игроков. Жаловаться родителям — совершенно бессмысленно, потому что виновников обнаружить невозможно. На время дисциплинарных проверок все затихает, а потом возвращается с новой силой — и еще хуже для тех, кто вызвал эту бурю. Ах да, кое-что еще — как я уже сказала, некоторых участников Игры мы знали — хотя бы потому, что они что-то делали открыто. И любой конфликт с любым из них в обязательном порядке имел последствия — этот человек тут же оказывался в числе жертв. Такие же последствия вызывало любое открытое выражение протеста против самого существования Игры.
Самая злая шутка, в которой оказалась лично я, состояла в следующем: ко мне по очереди подошли несколько человек и выразили сочувствие по поводу гибели моих родителей в утренней авиакатастрофе. Мне достаточно было только отпроситься у преподавателя, поскольку сотовые телефоны на занятиях были запрещены, вернуться в свою комнату и набрать номер, чтобы убедиться, что это очередной нелепый выпад. И после этого с легкой улыбкой кивать остальным «сочувствующим». Уверена, что никакой радости этот розыгрыш никому не доставил, раз уж меня вообще даже из колеи не выбил. Человек — существо, обладающее уникальной способностью приспосабливаться к любым условиям. И после этого случая меня будто отпустило — ничего страшнее испорченной формы, которую можно заменить за небольшую плату, или разорванных тетрадей они мне сделать не могут — так, значит, и переживать абсолютно не из-за чего! Вполне возможно, что вся эта Игра была своеобразным социальным экспериментом, целью которого и было привести каждого в подобное состояние полной психологической неуязвимости. При всем моем негативном отношении к Игре я вдруг впервые почувствовала в этом и некий смысл. Теперь и издевки над другими людьми не считала чем-то из ряда вон выходящим. Ну, в самом деле, если ты в восемнадцать-девятнадцать лет способен разрыдаться из-за того, что на твоем стуле оказался суперклей или в твоей сумке — горсть сушеных тараканов, так, может, тебе просто не место в Академии Крайсберг? Как и дальше — не место в политике или бизнесе.
В остальном закрытая Академия давала безупречное образование — занятия у нас вели лучшие профессора со всей страны, отбор в ученики был жесточайшим. И даже те, что попали сюда за оплату или благодаря связям, могли легко вылететь, если не справлялись с учебными курсами. Наверное, именно поэтому и стиралось разделение на «платников» и «стипендиатов»: тут, в этом закрытом пространстве, все жили по одним и тем же правилам, поэтому со временем переставало иметь значение — президент ли твой отец или сантехник. Игра, кстати говоря, тоже в значительной степени способствовала равенству, потому что ни для кого, кроме собственных участников, не делала поблажек. На выходные некоторые разъезжались по домам, я же навещала родителей, живущих в Детройте, только на каникулах. В таком же положении оказалось большинство учеников. И к такой жизни быстро все привыкали — благо, детей младше четырнадцати лет сюда не принимали. Строжайшей дисциплиной нас тоже не особо донимали — в свободные от учебы дни, при наличии письменного разрешения родителей, можно было выезжать в город. Между зданиями Академии в дневное время перемещаться можно было беспрепятственно, запрет распространялся только после одиннадцати. Да и то, ни для кого не было секретом, что старшие мальчишки находили способы навещать своих подружек в женском общежитии в любое время суток. Помимо учебы у нас были обязанности — простые работы типа поливки или прополки в теплице, покраски, мытья окон или чего-то в этом духе. Например, в мою задачу в этом семестре входило кормление собак по понедельникам и четвергам — взять с кухни уже приготовленные бидоны да отнести в псарню, заодно и почесать каждую мохнатую морду за ухом — вот и вся работа. Все это делалось в рамках «воспитательной программы» — физический труд, пусть и такой необременительный, очень полезен с точки зрения становления личной ответственности. Особенно для детей президентов, я думаю.
Поэтому со временем мое отношение к Академии пришло к какой-то устойчивой точке — это был немного странный, многолюдный, но дом. Неоднозначное отношение вызывала только Игра. Все наше сообщество делилось на тех, кто Играет, и на тех, кем Играют. Мы были двумя противоборствующими лагерями, но при этом не могли знать наверняка, кто по какую сторону баррикад находится. И даже в этом был своеобразный порядок. А потом для меня все изменилось.
Я училась уже в выпускном классе, когда нашла в двери записку, все содержание которой сводилось к следующему:
«Привет, Энни! Я приглашаю тебя поиграть с нами. Последний год в Академии можно провести нудно и скучно, но я предлагаю тебе иной вариант — давай повеселимся! Правила просты:
1. Ты не должна никому говорить о том, что ты — Игрок, кроме других Игроков (да-да, почти как первое правило Бойцовского клуба:)).
2. Ты обязана выполнять все задания, поступающие от главного администратора, то бишь меня — Прекрасного и Ужасного, но ты можешь звать меня просто Ки.
3. Задания от других участников можешь выполнять по собственному желанию.
4. В случае, если ты отклонишься от выполнения обязательного задания или с кем-то посторонним будешь обсуждать Игру, то именно ты попадаешь в топ жертв — и тогда держись, милая Энни! Поэтому хорошенько подумай, прежде чем ввести эту ссылку.
С любовью и бесконечным обожанием, Ки Роджерс».Целую секунду я думала… О, не над тем, что если я зайду на указанный сайт, то пути назад уже не будет, не взвешивала варианты моральности и аморальности Игры, а только над тем, что вряд ли в мире найдется хоть один человек, способный противостоять такому любопытству. Это как будто ты ходил недалеко от пропасти долгое время, а потом тебе позволили приблизиться к ее краю — и дальше все, дальше уже нет иного пути, кроме как заглянуть в нее! Я даже не думала о том, что буквально через пару минут могу пожалеть о своем решении, потому что не принимала никаких решений.
