Хайди Райс - Легкомысленная соблазнительница
Уму непостижимо, что мужчина, такой зрелый и сексуально неутомимый, отказывал себе в главной из людских потребностей! Неужели его невеста была такой равнодушной и фригидной? Вырвавшийся у Джины резкий смешок очень подходил ее новому амплуа: злая сексуальная королева попыталась разбить счастливую пару, а потом крадучись вернулась в темный лес, полный сожалений и упреков.
– На самом деле твоя лучшая подруга Мисси не обсуждала с Картером «супружеский долг», но передай ей, чтобы не переживала. – Шампанское за двести долларов заурчало в животе Джины. – Как выяснилось, ее жених обладает прирожденной способностью доводить женщину до оргазма. Мало того что у него член как у жеребца, так он еще и исключительно ловкий, невероятно гибкий и просто неутомимый. Мне ли не знать – я протестировала его лично.
– Что-о-о? – сдавленно всхлипнула потрясенная Марии.
Риз изумленно прыснула:
– Джина, ты прекратишь ее дразнить? Это не смешно.
– Если ты и правда так шутишь, это отдает дурным вкусом. – Марии сейчас напоминала капризного, очень наивного ребенка. – Сердце Мисси было бы разбито, если бы Картер нарушил обет.
«Особенно с потаскухой вроде тебя», – мысленно закончила за нее Джина.
Она вдруг почувствовала себя невероятно трезвой, безрассудной и мстительной. Картер ушел от нее решительно настроенным сдаться на милость Королевы-девственницы – но Джина не собиралась хранить его тайну. Она не стыдилась наслаждения, которое они испытали вместе, это было нечто неподдельное и яркое, хотя и мимолетное.
– Не накручивай себя, Марии. – Риз, вечно напоминавшая квохчущую над цыплятами наседку, потрепала Марии по спине и бросила на Джину уничтожающий взгляд. – Это всего лишь тонкий английский юмор Джины. Не знаю, что на нее нашло.
А вот Джина знала, что нашло на Риз, эту принцессу Парк-авеню, с тех самых пор, как она вернулась после ночи любви со своим парнем. Риз по уши влюбилась в того морского пехотинца, с которым познакомилась в какой-то забегаловке. Джина видела, как Риз поглаживала висевший на шее армейский жетон, когда думала, что на нее никто не смотрит. Подруга уже успела объявить, что Мейсон оказался «тем самым единственным», словно процитировав строчку из слащавой мелодрамы.
Горечь и нечто напоминавшее зависть схватили Джину за горло, вызвав желание причинить боль и Риз. Этой безнадежно романтичной натуре, нелепо верившей в любовь с первого взгляда.
– Единственное, Риз, что на меня нашло, – это воспоминание об огромном, как у жеребца, члене Картера Прайса…
– Прекрати, больше ни слова! – закричала Марии, закрывая уши, как ребенок, не желающий слушать правду. По ее щекам заструились слезы. – Это не так. Этого не может быть. Ты лжешь. Картер ни за что не сделал бы ничего подобного. Он – порядочный парень. И он любит Мисси.
– Картер может любить Мисси, но занимался любовью он со мной.
– Джина, как ты могла так поступить? – обнимая Марии, прошептала сокрушенная Риз. – Ты ведь знала, что он обручен.
«Потому что я говорила, и он слушал, – подумала Джина. – А потом он говорил, и я слушала. И мы касались друг друга, целовались, держались за руки, и это казалось важным. Потому что он был умным, юморным и нежным, и когда он смотрел на меня, я чувствовала себя сексуальной и особенной».
Но Джина не произнесла это, потому что на самом деле ее ощущения оказались лишь иллюзией, вызванной зноем летней ночи и коварными феромонами. К утру все развеялось.
– Я сделала это, потому что он был страстным, сексуальным и умолял об этом. С чего бы еще? – ответила она.
Риз тихо выругалась. Марии вскочила на ноги, и ее лицо исказилось яростью и отвращением.
– Но он обручен и вот-вот женится. У тебя что, вообще не осталось ни капли чести? Как можно быть такой… потаскухой?
Джина усилием воли подавила дрожь. Ее и раньше называли потаскухой – сказать по правде, собственный отец называл ее намного хуже. Но сейчас это слово впервые было обращено к ней сознательно.
– Она не потаскуха, – вдруг прозвучал голос Кэсси, и, обернувшись, все увидели ее с открытой бутылкой шампанского, пеной струящегося с пальцев. – Это не она обручилась и готовится к свадьбе. Это он. Обвинять Джину в его неверности – еще один образчик двойных стандартов, которые…
– Так ты все знала? – прервала Марии, не дав Кэсси закончить лекцию на тему феминизма.
– Да. Она призналась мне на следующее утро после того, как все случилось.
– Почему ты ничего не рассказала мне? – вскричала Марии. Ее эмоциональная вспышка резко контрастировала с немигающим, спокойным взглядом Кэсси.
– А с какой стати? Это касается только Картера и Джины.
– Может быть, с такой, что Картер – мой брат, а его невеста – моя лучшая подруга! С такой, что я собираюсь стать ее подружкой невесты. С такой, что это – катастрофа. – Марии плюхнулась на шезлонг. – Я не могу сказать Мисси. Она будет уничтожена. Свадьба через неделю. И Мисси планировала церемонию больше года.
– Не волнуйся, он ничего не отменит. Он ведь вернулся к ней, не так ли? – Джина сосредоточенно изучала свои ногти, борясь с болью, стиснувшей грудь, и старательно делая вид, будто ей все равно. – Не понимаю, что ты так завелась, Марии. Это было приятно, но я не собиралась его удерживать.
– Не могу поверить, что уважала тебя! Что считала тебя классной. Тогда как на самом деле ты просто лживая потаскуха без сердца и моральных принципов!
– Угадала, Скарлетт. Я – бессердечная шлюха. – Джина поднялась, забирая у Кэсси бутылку. Плеснув остатки шампанского в бокал, она отсалютовала всем, поднимая тост. – Похоже, шоу на сегодня окончено, так что мне остается только откланяться и удалиться. Было весело, но я ухожу. Мне утром рано вставать, чтобы успеть на рейс в Лондон.
– Погоди-ка, а как же наше путешествие? – спросила Кэсси, и ее глаза округлились, точно так же, как и глаза Риз. – Мы ведь собирались ехать завтра, ты не забыла?
– Думаю, стоит отложить поездку до лучших времен. – Джина кивнула на Марии, которая смотрела так, будто у нее на голове вместо волос шевелились змеи. – Я не выдержу три недели в одной машине с нашей южанкой Скарлетт, которая пялится на меня так, будто кинжалы мечет.
Джина решительно шагнула через порог. Резкие слова Марии и озабоченное жужжание Риз смолкли, стоило ей сосредоточиться на том, чтобы держать спину прямо и не поддаваться желанию расплакаться от жалости к самой себе.
