Оливия Гейтс - Приказано жениться
– Как ты можешь быть моим доверенным лицом? Я планировал всего лишь короткую интрижку, но ты оказалась слишком цепкой, а у меня не было времени все тебе объяснить. По крайней мере до того, как я найду тебе замену.
Его слова поразили ее как удар ножом в сердце.
– З-замену? Винченцо скривил губы:
– С моим графиком работы я могу позволить себе только тех сексуальных партнерш, что прыгают в постель по моей команде. Вот почему я счел тебя… подходящей. Чтобы женщины не привязывались ко мне, я их время от времени меняю.
От обиды ее глаза потемнели.
– Мне показалось, что у нас…
– Что, по-твоему, у нас было? Великая любовь? Почему ты так решила?
У нее задрожали губы, да и голос тоже.
– Ты же… Ты сказал, что любишь меня.
– Я любил твою… артистичность. Ты превосходно мне угождала. Но даже такая… талантливая партнерша для секса интересует меня недолго.
– Я была для тебя только партнершей для секса?
Винченцо едва сдерживал желание прекратить этот фарс:
– Ты права. Партнерша для секса появляется при связи, которая хоть что-то значит. А в наших отношениях ничего значимого не было. И не говори, что не поняла этого с первого дня.
Винченцо мог поклясться, что его слова ударили женщину в самое сердце. Если бы у него не было доказательств вероломства Глори, он потерял бы самообладание при виде ее страданий. Но теперь ее изощренное притворство лишь ожесточало его.
Он хотел, чтобы она кричала, металась и рыдала. Но Глори просто пристально смотрела на него сквозь пелену слез.
– Если ты шутишь… остановись, пожалуйста, – прошептала она.
– Вот это да! Ты и вправду вообразила, что была для меня больше чем очередной подружкой?
Глори вздрогнула. Винченцо понял, что пора заканчивать разговор, пока он не начал говорить правду.
– Мне следовало предположить, что ты размечтаешься. Раз ты верила каждому моему слову, значит, совсем не проницательна. Поверь, ты стала моим исполнительным директором не за профессиональные достоинства. Но ты начинаешь меня злить, поступая так, будто я тебе что-то должен. Я и так оплатил твое время и твои услуги гораздо щедрее, чем полагается.
По лицу Глори потекли слезы. Они оставляли следы на ее лихорадочно-красных щеках. Окончательно потеряв терпение, Винченцо прорычал:
– В следующий раз не цепляйся за мужчину. Просто отпусти его. Если не хочешь услышать, как мало ты для него значила.
– Перестань… пожалуйста… – Глори подняла руки, словно защищаясь от ударов. – Я знаю, твои чувства ко мне были настоящими и искренними. Если… если ты больше ничего не испытываешь, оставь мне эти воспоминания…
– Выбирай: забвение или неприятные воспоминания. Кажется, ты забыла, кто я такой и к каким женщинам привык. Но еще не поздно тебя проучить. Твоя замена приедет через считаные минуты. Хочешь остаться и трезво ее оценить?
Наконец Глори осознала, что он не шутит.
Винченцо отвернулся, чувствуя себя так, будто его лишили последней надежды.
Она заговорила сквозь слезы, каждое ее слово наносило ему глубокую рану:
– Я… любила тебя, Винченцо. Я верила тебе. Я считала тебя исключительным человеком. Оказывается, ты – подлый потребитель. И никто никогда об этом не узнает, потому что ты непревзойденный лжец. Жаль, что я с тобой познакомилась. Я надеюсь, что одна из моих «замен» расквитается с тобой, и я буду отомщена.
Взбешенный Винченцо повернулся к ней:
– Ты получила то, что заслужила. Убирайся! Иначе ты пожалеешь не только о том, что познакомилась со мной, но и что родилась.
Его угроза не возымела никакого эффекта – Глори взирала на него остановившимся взглядом. Затем она повернулась и вышла из комнаты.
Он подождал, пока приглушенно захлопнется дверь, а потом погрузился в бездну отчаяния.
Глава 1
Настоящее время
Винченцо Арсенио д’Агостино уставился на короля, решив, что тот свихнулся. Должно быть, его величество не выдержал нагрузки: ему приходилось управлять Касталдини и одновременно руководить многомиллиардной бизнес-империей. А еще он был самым любящим и внимательным мужем и отцом на планете.
Наверное, поэтому он сказал такую глупость.
Ферруччо Селваджо-д’Агостино – король-бастард, как его называли недоброжелатели из-за того, что он был незаконнорожденным – поджал губы.
– Подбери челюсть с пола, Винченцо. Я не сошел с ума. Найди жену. Как можно скорее.
Боже. Он это повторил!
– Найти жену? – переспросил Винченцо. Ферруччо кивнул:
– Как можно скорее.
– Перестань.
В стальных глазах Ферруччо читалась насмешка.
– Ты сам спровоцировал спешку. Вот уже несколько лет я добиваюсь, чтобы ты занялся этой работой. Но каждый раз, когда я выдвигаю твою кандидатуру в Совете, ее тут же отклоняют. При упоминании твоего имени вздрагивают даже Леонардо и Дуранте. В последние годы ты так усердно культивировал образ отъявленного плейбоя, что желтая пресса не успевает писать обо всех твоих похождениях. Такой имидж навредит тебе на том посту, который я хочу тебе поручить.
– Тебе твой имидж никогда не вредил. Только посмотри, чего ты добился. Ты правишь одним из самых консервативных королевств в мире, твоя жена – самая безупречная женщина на земле.
Ферруччо пожал плечами:
– Меня называли жестоким дикарем и считали – с большой долей преувеличения, – что я опасен для женщин. А мне было не до них. Я старался выбиться в люди. Потом я влюбился в Клариссу, и через шесть лет она стала моей женой. Но ты, оставаясь неисправимым бабником, не сможешь стать представителем Касталдини в Организации Объединенных Наций. Ты должен остепениться и успокоиться, чтобы все связанные с тобой скандалы забылись.
Винченцо нахмурился, глядя на короля:
– Если у тебя из-за меня началась бессонница, я замну скандалы. Но я не собираюсь искать жену ради прихоти каких-то консерваторов, включая членов Совета. И я не присоединюсь к трио мужей-подкаблучников, куда входите ты, Леонардо и Дуранте. Вы просто завидуете, что не можете жить так, как я.
Ферруччо посмотрел на Винченцо с жалостью, и тому захотелось врезать кулаком по красивой физиономии короля.
– Я хочу, чтобы, представляя Касталдини, ты, Винченцо, давал повод СМИ говорить о тебе как об опытном экономисте и политике, а не гуляке и ловеласе. Женившись, ты докажешь всему миру, что изменился к лучшему.
Винченцо в недоумении покачал головой:
– Боже! Когда ты стал таким занудой, Ферруччо?
– За прошедшие четыре года ты мог убедиться, что я сторонник брака и семейной жизни. Пора помочь тебе встать на тот же путь.
