Под золотым водопадом - Беннетт Глория
– Об этом я уж и спрашивать боюсь. Ну прости меня за мою нетактичность...
– Ну что ты, мамочка, я тебя люблю...
– И я тебя люблю, моя девочка...
Домой вернулись поздно. Но Тимоти на звонок не ответил. Линда подумала и сказала в трубку:
– Тим, позвони мне, я уже скучаю.
Ночью раздался звонок.
– Привет, Линда, это я. Я звоню не из дома. Мы с приятелем поехали на рыбалку. Вот зашел в местный бар...
– Тим, какая рыбалка? Ты же удочку ни разу...
– Все, деньги кончаются. Целую. Не звони. Я сам позвоню, когда вернусь.
Линда уже не могла заснуть. Взяла книгу, пролистала. И вдруг все эти научные изыскания показались ей такими ненужными – ни ей, ни будущим читателям. Надо было дома остаться. Поехали бы вместе. Ведь мы давно никуда не ездили. Весь отпуск проторчали в Нью-Йорке, Тимоти пропадал в библиотеке с утра до вечера. А я чего делала?
Ходила в «Метрополитен» на бесплатные симфонические концерты, учила итальянский язык, читала Данте, на которого никогда не хватало времени... Типичный синий чулок. Может, постричься? И что это изменит? Буду синий чулок со стрижкой... Тут все дело в состоянии души.
Линда с наслаждением потянулась под маминым пуховым одеялом. Нет, все-таки мама молодец! Как она умеет наладить быт, какой комфорт везде! Льняное хрустящее от чистоты постельное белье с каким-то обалденным ароматом лимонной свежести, удобные подушки, всюду цветы, абажуры ламп с двух сторон кровати точь-в-точь повторяют рисунок занавесок. На таком ложе только детей делать – румяных, толстых и веселых. Линда подумала о Тимоти. Вспомнила его глаза, когда он снимал очки – немого рассеянный взгляд, но в них была какая-то скромная порочность. Линда от этого заводилась. Ей нравилось в нем все – безволосая грудь, белая кожа, даже его легкая сутулость.
Может быть, их секс кому-то показался бы скучным, но Линда любила Тимоти. Любила его всего – его запах, рассеянность, их однообразный секс и даже то, как он мылся под душем, никогда не задергивая полностью занавеску и заливая все вокруг.
Поэтому Линда всегда мылась после него и все за ним убирала. Раньше, живя у родителей, когда у них была еще только одна ванная комната, Линда, как самая маленькая, шла под душ первой. И эта смена семейной очередности стала для нее знаком взросления. Хотя Тимоти был старше ее на три года, она чувствовала себя старшей в их маленькой семье.
Работа в архиве заняла полных четыре дня. Линда перекопировала уйму бумаг и вдруг нервно засобиралась домой. Отец расстроился и хотел было обидеться, но мама на него выразительно посмотрела и сама стала торопить Линду с отъездом.
Линда прилетела в Нью-Йорк днем. Тимоти дома не было. Служебный телефон ответил его голосом с автоответчика, но Линда ничего говорить в трубку не стала. Ее удивило, что в спальне и в гостиной был такой бедлам, словно в день ее отъезда объявили воздушную тревогу и Тим метался по квартире в поиске необходимых вещей для эвакуации.
Возможно, его просто неожиданно пригласили на эту самую рыбалку и он так собирался. Она снова прошлась по гостиной и вдруг вспомнила про мигающую красную кнопку автоответчика.
«Вам два сообщения», – объявил голосом робота автоответчик. Наверно, это мои два. Странно, неужели нам никто не звонил все время?
«Дорогая Линда! Это я, Тим. Прости, что так по-свински поступаю. В смысле – оставляю такое сообщение. Но я не знаю, как еще сказать. Я ушел от тебя. Совсем ушел. Прости. Я полюбил другую женщину. Я все оставляю тебе – и свой компьютер тоже, потому что я себе уже другой купил, новый... Я несу чушь, извини. Но я волнуюсь. Я, конечно, приду за остальными своими вещами и книгами, и мы все обговорим, ну, юридическую сторону. Не думай, что ты в чем-то виновата. Ты ни при чем. Ты была очень хорошей. Это только моя проблема. Но, знаешь, каждый человек имеет право на любовь...»
Сообщение оборвалось. Потом последовало второе.
«Это опять я. Я все сказал. Меня сейчас нет в городе. Я вернусь через пару недель. Мы обязательно увидимся. Но я уже несвободен и обратного пути нет. Прощай. Спасибо тебе за все. Да, кстати. Я отдам тебе деньги – за квартиру и вообще... Не думай, что я тобой пользовался, это не так. Я тебя любил. Но все рано или поздно кончается... Прости меня...»
Линда сглотнула слюну и медленно опустилась на пол. В голове у нее странно зазвенело. Она пыталась принять какое-то решение. Надо бы позвонить...
Но кому? Ей даже пришла в голову мысль позвонить Тиму и с ним посоветоваться, как она обычно делала в сложных ситуациях. Но она тут же спохватилась и засмеялась. Смех перешел в рыдания. Потом слезы высохли, и она сказала себе: не может быть! Это шутка. Она опять нажала на кнопку автоответчика. Если он стер мои сообщения, значит, был здесь на днях... Значит, он был в городе, когда мне звонил. Значит, врал мне про рыбалку... Господи, да рыбалка ерунда, он врал мне про все остальное...
Другая женщина... Сколько она у него уже – неделю, месяц, год?.. И все это время он мне врал, а я ничего не замечала... Но не все же такие идиоты, как я... И он здесь. В Нью-Йорке. Надо его найти.
Линда заметалась по комнате в поисках записной книжки, потом вспомнила, что не вынимала ее из сумки. Так, сейчас позвоню его другу. Рой хороший парень, часто ужинал с нами, приводил подружек...
– Рой, привет, это Линда Раймон... Как дела?
– Хай, бэби! Все о'кей. Как ты?
– Рой... Послушай, не валяй дурака, ты ведь все знаешь?
– Что знаю? Расскажи, буду знать...
– Ты же его лучший друг, какого черта? Ты знаешь, что он ушел от меня? Где он? С кем?
– Ох, слушай, ну что я могу сказать... ну, бывает. Мужики такие странные существа. Меня вот тоже моя подружка бросила на днях. Чего теперь делать прикажешь? Вешаться, что ли...
– Слушай, ты, чертов ублюдок, что ты придуриваешься? Плевать я хотела на твою сто первую подружку по койке! От меня ушел муж! У нас была семья, мы жили семь лет... Так не уходят... так просто не уходят...
– А как уходят? Дают объявление в «Нью-Йорк таймс»? Ставят шоу на канале MTV? А если ты решила меня оскорблять, то вообще катись, не хочу я ничего тебе говорить... – В трубке раздались короткие гудки.
– Фак ю, сукин сын! – закричала Линда в гудящую трубку.
Она сама не могла понять, почему так сорвалась... Хотя, конечно, понятно. Рой все знал с самого начала, и он никогда ничего не скажет ей про Тимоти. Кстати, от ругани стало легче. Вот так человек проверяется в экстремальной ситуации.
Хорошее воспитание – это когда ты сохраняешь любезность при любом раскладе. Мило всем улыбаешься. А потом идешь в спальню и вешаешься...
Значит, повезло, что у Линды в крови циркулирует не только аристократическая кровь Глэдисонов, но и деревенская – густая, ядреная кровушка простых ребят из семейства Хоппер.
Еще один был дружок, кажется Дафти. Вот его визитная карточка: «Бернард Дафти, юрист». Очень мило, заодно и посоветуемся...
– Алло? Можно мистера Дафти? Хай, Берни, это я, Линда... Нет, нет... я просто хотела узнать, правда ли это? Может, это шутка? Хорошо, давай поужинаем сегодня... В семь часов? Замечательно. Да, я знаю это кафе... Хорошо, буду.
Господи, уже легче. Все-таки адвокаты приятные люди, что бы там ни говорили. Деловые. Ну почему, почему я должна встречаться с каким-то адвокатом, которого видела всего-то два раза? А не с тобой, Тим? Почему? Теперь можно звонить Мэг. Ей ничего говорить не нужно. Она и так поймет.
– Мэг, послушай, какую запись мне оставил Тим...
– Говно какое! Вот гадина! Я сейчас приеду к тебе! Ты в порядке? Слушай, давай я с Корой приеду... Ладно? Она сейчас у меня в офисе...
Кора Мортон была их новая подружка. Доброжелательная, изящная афроамериканка, дизайнер по интерьерам, а заодно и агент по продаже своих и чужих интерьеров. И еще она по воскресеньям пела в церковном хоре. Бедная Мэгги! Испугалась, что одна не справится.
Девицы привезли сандвичи с тунцом и беконом.
