Триш Мори - Янтарная сказка
Нет, она просто балда!
Проклятье!
Не в первый раз Эмбер желала стать сильной, независимой женщиной, какой, наверное, была прапрапрабабушка, в двадцать лет рискнувшая оставить дом в холмистых полях Хертфордшира и отправиться на поиски приключений к черту на кулички – на Восток. А ведь когда это было!
Вот это смелость…
Однако, снова натягивая куртку, названная в ее честь Эмбер поняла, почему она хотела сюда приехать. Стамбул оправдал все ее ожидания. Город, полный контрастов. С уходящей в глубь веков историей. Экзотический. Она не сомневалась, что получит удовольствие от пребывания в Турции.
В животе заурчало. Желудок напоминал, что она покинула хостел до завтрака, устав от хлопанья дверей. К тому же организм отказывался отдыхать, живя по австралийскому времени. Эмбер увидела тележку, с которой торговали хлебом, похожим на багеты, посыпанные кунжутом. Она решила перекусить, пока не подвернется что-нибудь более существенное.
Пока ее покупку укладывали в пакет, к ней подошел сгорбленный старик, опирающийся на трость.
– Аглия? – спросил он, демонстрируя щербатую улыбку. Его коричневое лицо было обтянуто иссохшей кожей, похожей на пергамент. – Мерика?
– Австралия, – ответила Эмбер, уже привыкая к этому ритуалу.
Она понимала, что внешность и одежда выдают в ней иностранку, и это превращает ее в мишень для каждого уличного торговца.
Улыбка старика превратилась в доверительную усмешку, словно их объединяло нечто общее.
– Есть – мани. – Старик понизил голос до конспиративного, торжественного шепота, будто оказывая ей огромную услугу. – Дорого… нет.
Эмбер улыбнулась и покачала головой. Сэм, ее брат, собирал иностранные монеты, и она обещала ему привезти турецкую мелочь. Но иметь дело с подозрительным стариком не хотелось.
– Нет, спасибо. Не интересуюсь.
– Мани – старый. Троя.
Эмбер обрадовалась:
– Из Трои? Из самой Трои?
Это потрясающий сувенир для Сэма.
– Очень-очень старый, – закивал старик. Он потянул ее прочь от тележки с хлебом, что-то вытащил из кармана и медленно разогнул скрюченные пальцы. Она увидела тусклые монеты на его ладони. – Тебе – скидка.
Пока Эмбер рассматривала два маленьких диска, старик назвал цену, и она размышляла, действительно ли монеты из Трои, не станет ли переживать Сэм, окажись они подделкой. Но в любом случае монеты были ей не по карману. Ее скромный бюджет будет быстро исчерпан, если она начнет совершать импульсивные покупки в первый же день.
– Слишком дорого.
Стоило ей это сказать, как старик тут же снизил цену в два раза.
– Хороший цена. Маленький. Брать?
Соблазн боролся в ней с осторожностью. В пересчете на австралийские доллары цена, которую он запрашивал, в общем-то была небольшой. Наверное, она может позволить себе их купить, сэкономив на других сувенирах. Но…
Эмбер испытующе посмотрела старику в глаза:
– Как я могу быть уверена, что они настоящие?
Тот выслушал ее, нахмурив брови, а затем приложил руку к груди, словно она его оскорбила:
– Я сам находить внутрь земли. Пахать поле.
Вот в это Эмбер могла поверить. Руки у старика и впрямь были такие, словно полвека, а может, и больше, не знали ничего, кроме тяжелого физического труда. Его лицо, прокопченное солнцем, казалось вполне честным. И все же…
– Неужели никто не возражает, когда вы ищете монеты в местах археологических раскопок? Особенно если это всем известная Троя?
Старик слушал, кивая, но неизвестно, понял ли он что-нибудь из ее слов. Видимо, все же что-то понял, поскольку сказал:
– Монета много.
Морщин на его лбу прибавилось, и он снова снизил цену в два раза.
– Жалуста, моя жена… лекарства. Брать?
Похоже, зайчишка все-таки угодила в ловушку охотника.
Кадар думал, что ее давно и след простыл, но, оказывается, она еще здесь и разговаривает с каким-то стариком на другом конце площади. Ее красные джинсы рдели, как флаг, а светлые волосы сверкали даже в лучах неяркого зимнего солнца, и он снова ощутил шевеление в паху. Кадар был готов поспорить: если бы их взгляды снова скрестились, он увидел бы в ее глазах пламя сродни сжигавшему его огню.
Жаль, что она такая пугливая.
Кадар вызвал своего водителя и продолжал наблюдать за разыгрывавшейся сценой. Старик продолжал тянуть к ней руку, в то время как она изучала что-то на его ладони и задавала вопросы.
Старик покачал головой и бросил на землю то, что держал. Незнакомка наклонилась, чтобы поднять это. Красные джинсы соблазнительно обтянули ее ягодицы. Монеты, догадался Кадар и нахмурился. Ей не помешает осторожность.
Незнакомка чуть ли не с почтением подняла их и попыталась вернуть старику.
Тот не шелохнулся, настроенный завершить сделку. Кадар нахмурился еще сильнее, когда женщина пожала плечами, все еще сомневаясь, но все же взяла монеты и полезла в сумку за кошельком.
«Ну все, попалась», – прокомментировал про себя Кадар.
Он одновременно увидел свою машину, лавирующую в потоке транспорта, и двух полицейских, которые ринулись к старику и доверчивой туристке.
Глава 2
Когда кто-то схватил ее за руку, Эмбер запротестовала: «Эй…» Подняв глаза, она увидела молодого мужчину в темно-синей униформе. Второй страж порядка удерживал старика. Тот растянул губы в улыбке, но в его глазах мелькнул страх.
Этот страх передался ей. Кровь Эмбер заледенела. Монеты из ее руки перекочевали к полицейским. После беглого, но внимательного осмотра и кивка одного из них монеты исчезли в небольшом пластиковом пакете.
Что за чертовщина тут происходит?
Полицейский что-то требовательно спросил у старика по-турецки. Тот тут же указал на Эмбер и быстро заговорил, проглатывая окончания слов.
– Это так? – обратился к ней полицейский. Он был суров, но, по крайней мере, задал вопрос по-английски. – Вы спрашивали у этого человека, где можно приобрести монеты, похожие на эти?
– Нет, я…
– Тогда зачем вы держали их в руке?
– Потому что он их уронил, а я подняла. Этот человек подошел ко мне и…
– Она врет! – вдруг выкрикнул старик, перебивая ее, и Эмбер с удивлением отметила, что в присутствии полицейских его английский претерпел значительные изменения в лучшую сторону.
Последовал стремительный монолог на турецком, сердитый и гневный. Полицейские переводили взгляд со старика на нее, все больше хмурясь.
Хотя Эмбер не понимала ни слова, но интонаций старика, его жестов и мимики было достаточно. Похоже, она вляпалась во что-то очень неприятное.
– Вы должны мне поверить, – взмолилась она, когда старик умолк, а вокруг них начала собираться толпа.
Один из полицейских попросил у нее паспорт. Эмбер стала рыться в сумке, сердце отчаянно колотилось. Наконец ей удалось расстегнуть молнию на кармашке, в котором лежал паспорт.
– Вы отдаете себе отчет в том, что иметь дело с антиквариатом без специального разрешения противозаконно? Это серьезное преступление, – говорил полицейский, изучая ее паспорт.
Противозаконно…
Антиквариат…
Серьезное преступление…
Она подняла монеты, потому что ей это было сделать легче, чем старику, опирающемуся на трость.
– Но это не мои вещи.
– Противозаконно не только владеть ими, но также продавать и покупать.
Неужели она в самом деле вляпалась? Эмбер почувствовала, как кровь отхлынула от лица.
Пока она пыталась подобрать слова, которые не усугубили бы ее положение, раздался еще один голос, перекрывший все остальные, – властный мужской голос.
Сердце Эмбер чуть не вырвалось из груди.
Он! Тот самый человек, который разглядывал ее на рынке.
Он положил руку ей на плечо, снова ослепив и оглушив. Она стояла, чувствуя тепло тяжелой руки, и на какое-то мгновение – безумное мгновение – у Эмбер мелькнула мысль, что он заявляет на нее права.
В какой-то момент старик перебил его. Незнакомец дал ему возможность выговориться, а затем вдруг сказал что-то, от чего старик сразу съежился, в его глазах заплескался страх, а полицейские нахмурились еще сильнее.
Несмотря на то, что сердце Эмбер стучало, как барабан, несмотря на зарождавшуюся панику, которую пока еще удавалось сдерживать, она не могла не заметить, что голос незнакомца идеально ему подходит. Это был глубокий, красивый, сильный голос человека, способного заставить повиноваться ему. Но, похоже, сам он не замечал свою значимость, как не замечал свое черное кашемировое пальто. И вряд ли догадывался, что от его прикосновения тело женщины стало покалывать, словно в него воткнули тысячи крошечных иголок.
Эмбер задрожала, но в этот раз не от холода, а от охватившего ее пламени, танцующие язычки которого обожгли все ее интимные местечки и заставили чаще биться пульс.
Шум вокруг постепенно стихал, толпа потеряла интерес и начала расходиться. Хотя она оказалась в затруднительном положении, Эмбер почему-то чувствовала, как ее охватывает странное спокойствие, вызванное присутствием этого мужчины – того самого, от пристального внимания которого она сбежала всего несколько минут назад. Страх, только что переполнявший ее, сменился разгорающимся желанием.
