Джил Уилбер - Остров любви
Поскольку телефона не оказалось ни в одной из комнат, она сообразила, что аппарат, вероятно, стоял в кабинете Стэна, который находился в цокольных помещениях. Туда можно было попасть с наружной крытой лестницы. Зайдя в это святилище, Моника почувствовала себя мелким воришкой.
Рабочий кабинет мистера Кэмпа представляла большая комната; ее стены были обшиты досками, выкрашенными белой краской, чтобы удерживать прохладу. В окнах вместо стекол — жалюзи, сквозь которые проникал свежий океанский бриз. Девушка с интересом огляделась вокруг. Тут Стэн писал свои книги и работал над документальными фильмами, рассказывающими о его экспедициях. У стены притулился старенький диванчик, покрытый ковром ручной работы. Над диванчиком висели фотографии, снятые во время путешествий. На многих знаменитый исследователь был запечатлен в пустыне или на берегу океана. Подбородок у него зарос темной щетиной. Стэн выглядел более худощавым, крепким и особенно неотразимым.
На нескольких семейных снимках рядом с ним маленький Джеральд и красавица-филиппинка — должно быть, Лил. Она отличалась удивительной красотой и изяществом. Монике стало понятно, по чему на ней женился романтик и эстет Кэмп. Женщина напоминала китайскую фарфоровую статуэтку; утонченность подчеркивала ярко выраженную мужественность Кэмпа. У Моники сдавило дыхание. Когда Кэмп рас сказывал о гибели жены, в его голосе появились надрывные хрипловатые нотки. Видно, этот непробиваемый человек все еще горюет о ней. Не потому ли он даже не помышляет о новой жене? Место любимой остается свято! А вот поволочиться за кем-нибудь — это, судя по всему, ему не претит.
Моника с обидой вздохнула: Стэн может быть спокоен — она и не мечтает стать его супругой. И как можно полюбить мужчину, который обошелся с ней, как с вещью?! Нужно быть отпетой дурой, чтобы согласиться на мимолетную связь. Пусть не обольщается. Она покинет остров, и этот виньянский Казанова ничего от нее не получит!
Среди киносъемочного оборудования и груды справочников Моника нашла, то, что искала,— и расстроилась. Это был радиотелефон, а она не умела им пользоваться.
Раздосадованная девушка вернулась к себе в комнату, хотела прилечь, но поняла, что не уснет и не отгонит навязчивых мыслей. Забыв про отдых, она надела бикини. Рядом с домом находился бассейн. Монику потянуло в нем искупаться. Останавливала только одна мелочь: бикини было слишком нескромным. Впрочем, пока хозяина нет, можно не много поплавать и успеть переодеться до его прихода.
Скользнув в кристально чистую воду, Моника блаженно вздохнула и медленно поплыла. К бассейну слетелась стайка желто-серебристых птичек: пташки дружно пили воду. Из кустов вокруг неслось многоголосое птичье пение. Со стороны океана доносился глухой шум накатывавшихся волн. С площадки у бассейна открывался великолепный вид на залив и соседние острова. Стэн был прав. Остров Виньяна — земной рай. Выйдя из воды, девушка прилегла на облицованный кафелем бортик. Она уже почти задремала, когда послышался мужской голос:
Хеллоу, мисс Смит.
Солнце било прямо в глаза, и Моника не сразу поняла, кто этот мужчина, пока он не наклонился и не подал руку, чтобы помочь встать.
Фил? Как ты здесь очутился?
Приехал с Джошем на лодке. Сторож сказал мне, что ты у залива. Нам нужно поговорить.
Крамер не отпускал ее руки и сжал еще крепче, когда девушка попыталась высвободиться.
—О чем? О тебе и Памеле? Фил нахмурился.
Я понимаю твое состояние. Я совсем не хо тел, чтобы ты обо всем узнала при таких обстоятельствах.
Моника смотрела на него презрительно-насмешливым взглядом.
Думаю, ты вообще не хотел, чтобы я узнала о твоей помолвке.
Крамер глубоко вздохнул, обнажив ровные белые зубы.
Я намеревался объясниться еще в Перте, но не представлялось подходящего случая. Памела жила по соседству, и наша семья считала, что мы обязательно должны пожениться.
Как только она вступит в права наследования,— горько уточнила Моника.
Стэн рассказал ей о той солидной сумме, которая ожидала Памелу, когда ей исполнилось восемнадцать.
Рука Фила скользнула вниз по оголенной спине Моники, стирая капельки воды, и она брезгливо повела плечами.
—Деньги тут ни при чем, хотя отец, думаю, рад, что у Памелы есть свой капитал. Черт побери, ты не представляешь, как трудно приходится, когда в семье все давно решено: чувствуешь себя, словно в капкане.
Да, не представляю, ведь у меня нет семьи, по крайней мере, настоящей, которая устроила бы твоих взыскательных родителей.— Ей, наконец, удалось отвести от себя его руку.— Мне кажется, Памела симпатичная. Надеюсь, вы с ней будете счастливы.
Жених вытер влажную ладонь, проведя по складке элегантных брюк из модного тика.
Твои слова звучат так обреченно, как будто между нами все кончено. А что, если я признаюсь, что ты по-прежнему нравишься мне?
Для Моники откровение Фила было полной неожиданностью.
Наверно, я не поверила бы.
Фил попытался ее обнять, но девушка отстранилась.
Я говорю правду. Ты очень красивая и не похожа на других. Я не понимал, какая ты интересная личность, пока не увидал тебя со Стэном на торжестве в Бруме. Хочется, чтобы мы опять были вместе.
Моника вспомнила старую поговорку — нет худа без добра. Стэн намеревался убедить Крамера, что она теперь увлечена им. И что же? Счастливый жених возревновал и загорелся желанием вернуть ее обратно. Трудно было представить, что неверный ухажер испытывает к ней настолько сильные чувства, что готов разорвать помолвку. Уж не приехал ли он сообщить ей о своем намерении?
Всего несколько дней назад она бы обрадовалась, но теперь почувствовала лишь безразличие и опустошенность.
Без доверия не существует любви, Фил.
Согласен. Обещаю в будущем быть с тобой откровенным, если ты дашь мне возможность доказать это.
На какую-то долю секунды Моника вообразила, что означал бы для нее брак с этим богатеньким красавцем. У нее появилась бы обеспеченная семья, положение в обществе, дом. Какой соблазн для сироты, выросшей, как дикая пальма. Должно быть, Фил искренне ее любит, если рискует вызвать гнев отца, отказавшись от Памелы.
Дело не только в доверии,— твердо сказала девушка, стараясь избавиться от соблазнительных видений.— Для брака нужно значительно больше.
Крамер был явно обескуражен.
Моника, опомнись. Я и не помышлял навязывать тебе брачные узы. Я хочу, чтобы у нас все было как раньше, в Перте.
Девушка с отвращением отшатнулась от него.
Чтобы мы, как прежде, прятались по задворкам, в страхе, что тебя узнают? В какое постыдное положение ты ставишь себя и меня!
