Энн Мэйджер - Рождество в городе влюбленных
– Красивое обручальное кольцо, – с неподдельным восхищением произнесла бортпроводница.
– Мы только что поженились. – Смущенная, Джози убрала левую руку за спину.
– Мои поздравления!
Мускулистые руки Адама напряглись.
– Принесите мне, пожалуйста, виски со льдом, – проворчал он. – Двойную порцию.
– Одну минуту, сэр.
– Неужели я так тебя достала, что ты решил напиться? – усмехнулась Джози.
– Причем до обеда еще далеко. – Он снова открыл газету. – Ты победила.
– Отлично!
– Держись!
Самолет пришел в движение и поехал по взлетной полосе. Джози вцепилась в подлокотники кресла, но не потому, что боялась. Она была слишком рассержена на Адама.
Собираясь игнорировать его до конца полета, она повернулась к нему спиной. Монотонное жужжание мотора подействовало на него успокаивающе, и она, несмотря на все свои страхи, провалилась в сон.
Джози проспала бы весь полет, если бы самолет не попал в воздушную яму. Она закричала, и руки Адама мгновенно сомкнулись вокруг нее.
– Плохой сон?
Джози кивнула. Она почему-то вспомнила белых аллигаторов, но даже они не наводили на нее такой ужас, как мысль о том, что она оказалась взаперти в падающем самолете.
– Все будет хорошо, – пробормотал он. – Обещаю.
В салоне было темно и тихо. Сняв наушники, Адам переключил свое внимание с фильма на нее. Она убрала голову с его плеча и попыталась сбросить со своих плеч его мускулистую руку.
– Ты уверена, что хочешь именно этого? – спросил Адам, широко улыбаясь.
– Ты слишком тщеславен, – пробормотала она.
Самолет, который, казалось, был на его стороне, снова провалился в воздушную яму, и Джози, испуганно вскрикнув, вцепилась в Адама.
– Я же тебе говорил. – Он притянул ее к себе и поцеловал в макушку. – Все хорошо. Нет никаких поводов для беспокойства.
– Никаких поводов для беспокойства? Как ты можешь так говорить?
– Статистика утверждает…
– Я видела слишком много снимков горящих обломков самолетов. Реактивные самолеты хрупкие, как яичная скорлупа.
– Если ты не прекратишь, то я тоже испугаюсь. Кто тогда будет тебя успокаивать?
Возможно, он прав. Джози прикусила язык и не стала вырываться. Когда его губы снова коснулись ее волос, ей стало так тепло и приятно, что она содрогнулась от удовольствия. Когда самолет снова упал вниз, она бросилась в объятия к Адаму, при этом задев грудью подлокотник его кресла.
– Ой!
– Я же говорил! – улыбаясь, он поднял подлокотник.
Джози теснее прижалась к нему.
– Так-то лучше, – прошептал он. – Кто знает? Еще пара полетов – и ты, возможно, по уши в меня влюбишься.
– Ни в коем случае! Как только мы приземлимся…
– Тогда помолчи. Я хочу насладиться оставшейся частью полета.
ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ
– Вы займете красную комнату, – сообщила Джиджи, мать Джози, входя в гостиную.
– Мою старую комнату? – При мысли о том, что ей придется делить крошечную спальню с Адамом, Джози напряглась.
– Ужин почти готов. Проводи Адама наверх, чтобы он мог освежиться.
Прежде чем Джози успела возразить, он поднялся. В присутствии Адама ее стройная моложавая мать заметно оживилась. Весело болтая об «этих ужасных» офицерах, которые во время Гражданской войны въезжали в дом прямо верхом на боевых конях, она проводила его в коридор.
– Эти мужланы все здесь поломали своими саблями и шпорами. Они думали, что мы прячем золото. И мы действительно его прятали.
Адам извинился перед ней и пошел за их чемоданами, которые Арманд оставил в просторном фойе.
Довольно улыбаясь, Джиджи положила ухоженную белую руку на перила и наблюдала за тем, как Джози повела своего мужа вверх по извилистой мраморной лестнице.
Этот величественный особняк в стиле неоклассицизма принадлежал многим поколениям семьи Джиджи. Окруженный вековыми дубами, магнолиями и азалиями, он пользовался большой популярностью среди туристов.
Открыв дверь своей спальни, Джози замерла на месте.
– Извини, – сказал Адам, проходя мимо нее в комнату.
Набравшись смелости, она проследовала за ним и, распахнув ставни, уставилась на сад внизу, который они с Брайаной когда-то любили рисовать. Последнее, на что ей хотелось смотреть, – это на узкую кровать с пологом, на которой она спала в детстве.
Когда Адам со стуком поставил их чемоданы на плюшевый ковер, она вздрогнула.
– Красивая комната, – заметил он.
– Да, но мы договорились, что будем ночевать в разных спальнях.
Послышался звук открывающейся молнии. Когда Джози повернулась, Адам сидел на корточках и рылся в своем чемодане.
– И что, по-твоему, это за кушетка с красным покрывалом посреди комнаты?
Адам выругался себе под нос или ей послышалось?
Он медленно поднялся. Его твердо очерченный рот искривился в усмешке.
– Двуспальная кровать. Полагаю, твоя.
– Старая и очень маленькая двуспальная кровать. Узкая даже для меня одной. Мне лучше знать.
Адам пожал плечами.
– Не самая удобная мебель, но, похоже, твоя мать питает слабость к старинным вещам.
Джози убрала руку со ставня.
– Мы с тобой заключили соглашение.
– Ты хочешь, чтобы я сказал твоей матери, будто мы хотим спать в разных комнатах? В нашу первую брачную ночь?
– Тогда скажи ей, что мы предпочли бы переночевать в отеле.
– Ты же видела, как она разволновалась. Она целую неделю готовилась к нашему приезду.
– Я думала, тебя раздражает то, как они все лебезят перед тобой.
– Это называется южным гостеприимством. Они любезны со мной только потому, что любят тебя.
Джози вспомнила, как все наперебой критиковали ее, когда впервые увидели. Как мать взяла ее руки в свои и разглядывала грязные поломанные ногти дочери.
– Ты случайно не ревнуешь? – Его взгляд смягчился.
Джози с притворным безразличием пожала плечами. Она не могла признаться ему, что всегда мечтала, чтобы родные встречали ее так, как сегодня встречали его. Но они никогда не относились к ней как к равной… до тех пор, пока она не привезла с собой Адама.
– Не ревнуй, – сказал он. – Они действительно любят тебя.
– Но наш брак ненастоящий.
– Ты помнишь брачный договор, который мы подписали? – Его лицо помрачнело, и Джози вспомнила, как ужасно чувствовала себя в тот момент, зная, что Адам собирался на ней жениться только из чувства долга. – Он настоящий.
– До того, как выйти за тебя замуж, я не сделала ничего такого, что доставило бы им удовольствие.
– Уверен, ты ошибаешься.
– Откуда тебе знать? Твои родные, должно быть, тебя боготворят.
– Хорошо. Я пока не знаю. Возможно, когда-нибудь ты мне скажешь.
