Лора Брантуэйт - Шепот моего сердца
— Боюсь, что доктор убьет в этом случае нас обоих. Хотя нет, доктор Морган не станет марать руки. Скорее всего, он поручит эту грязную работу Кире. А уж Кира с нами церемониться не станет.
Карен хихикнула.
— Не знаю, как ты, а я умирать от ее руки вовсе не намерен, — подытожил Йен. — Но ты можешь мне почитать вслух.
— Что?! — Карен едва не задохнулась от возмущения.
— А почему бы и нет?
— А почему бы и да?
— Ну как хочешь. Я против насилия над личностью.
— Речь не о насилии, а о степени близости. Может быть, для меня читать кому-то вслух — это слишком интимно. Вот когда у меня будут дети… Я что-то не то сказала? — удивилась Карен.
— Нет. Все в порядке.
— У тебя было такое странное выражение лица…
— Поверь мне, это не новость. Ты просто не так давно меня знаешь.
— Наверное.
— Расскажешь мне о себе?
— Я что, телевизор?
— При чем здесь телевизор?
— Я вижу перед твоим носом нетронутый обед. Ты собрался есть салат и слушать истории из моей жизни?
— Хочешь, мы закажем тебе что-нибудь из ресторана и представим, что это у нас дружеский ланч?
— Сюрреализм какой-то…
— То есть других возражений по факту у тебя нет?
Ответить было нечего.
6
Карен пробыла в больнице почти два часа. Приходила Кира, возмущалась, что «мисс мешает мистеру Рэндому отдыхать». Ей не вняли. Пришел доктор Морган, стареющий мужчина с густой шевелюрой и усталым взглядом из-под полуопущенных век. К его словам Карен прислушалась, хотя Йен и настаивал на своем.
— Ну так я позвоню завтра? — спросил он на прощание.
— Звони, — улыбнулась Карен. — И поправляйся.
— И еще раз спасибо за цветы.
Она подарила ему еще одну улыбку и вышла за дверь. Дошла до конца коридора, спряталась в женском туалете и долго-долго умывала лицо холодной водой. Ну и что, что тушь потекла. Как же с ним хорошо!
«Не будь дурой! Это не тот мужчина, в которого можно так вот запросто влюбиться!» — ярился внутренний голос.
«А кто говорит о любви? — философски ответствовала Карен. — Мы просто подружились. К тому же он сам проявляет ко мне интерес. Так что кто в кого влюбится — это еще вопрос».
И если уж совсем откровенно, то Карен была вовсе не против, чтобы его интерес оказался тем самым, каким пуританские мамаши пугают своих маленьких дочерей. С Йеном ей вчера легко было почувствовать себя женщиной. Он галантен, в нем чувствуется внутренняя сила. Сегодня ей легко было с ним чувствовать себя интересным человеком. И она не знала, какое ощущение ей понравилось больше. Между ними проскочила одна-единственная искра — в тот момент, когда его руки задержались у нее на плечах. Но и этого было более чем достаточно. Карен чувствовала себя с ним в безопасности. Абсолютной, почти неестественной и невозможной. И это ощущение безопасности рождало откровенность. Он спрашивал ее. Спрашивал обо всем: о первых воспоминаниях из детства, о родном городке, о друзьях из детского сада, о первом поцелуе, о выпускном, о самой несчастной любви и первой студенческой вечеринке… И ему хотелось отвечать, потому что он спрашивал не просто так. Она чувствовала, что ему нравится ее слушать — как она говорит, что она говорит — и сама наслаждалась этим порывом откровенности.
— Я уже говорила, что из тебя бы вышел отличный священник? К тебе на исповедь выстраивалась бы очередь.
Он смеялся.
— А из тебя получилась бы отличная журналистка. Ты очень живо все рассказываешь. Зримо.
— А я и училась на журналиста. Просто работы по профессии сразу не нашла, а потом не искала.
— Судьба — странное явление, правда?
— Если мы чего-то не понимаем или с чем-то не согласны, это еще не значит, что так не должно быть.
— А ты фаталистка…
Выйдя из больницы, Карен села в такси. Расходы на транспорт можно будет вписать в смету «Би-эм софт». Они ведь тоже, случается, злоупотребляют ее ответственным отношением к делу…
До вечера Карен успела переделать кучу дел по дому, которые откладывала в долгий ящик. Явление вдохновения, похоже, универсально. Век живи — век учись. Оказывается, и порядок в шкафу можно наводить под действием порыва.
Бывают такие дни, когда все складывается самым удачным образом. Даже с Карен такое случается. Поэтому — чем черт не шутит — она позвонила своему стилисту. Оказалось, что за двадцать минут до нее клиентка отказалась от записи на восемь… Карен хотелось петь. Она, тем не менее, не пела, потому что это претило ее эстетическому чувству.
Уже из салона она позвонила Кэтти.
— Ну и как ты там, жизнь еще теплится в твоем бренном теле? — устало поинтересовалась подруга.
— Еще как! Может, сходим куда-нибудь потанцевать?
Пауза.
— Что с тобой?
— Со мной все прекрасно, впервые за долгое время. А какие новости у тебя?
— Подожди, ты что, повеселилась на похоронах босса? Или съездила полюбоваться на пожар в «Би-эм софт»?
— Кэтти…
— Ну ладно, прости мой черный юмор. Но ты меня пугаешь.
— Если тебя пугает мое оптимистическое настроение, это действительно плохо. Так как насчет встретиться? Обещаю на этот раз не грузить тебя своими проблемами.
— Ну, в таком случае ничего не имею против. Поехали в «Мунхаус»?
— Супер. Буду там через двадцать минут.
— Ты купила машину?
— Нет, разоряю свою фирму на такси.
Сегодня Кэтти была в красном. То есть в красном топе и с красными волосами. Она никогда не стеснялась выглядеть экстравагантно и любила разнообразие, а потому красила волосы примерно раз в две недели, ну раз в месяц — самое большое. Как ей при этом удалось сохранить вполне приличную шевелюру, оставалось для Карен загадкой.
«Мунхаус» был средних размеров диско-баром в Гарменте, на Седьмой авеню. Там можно было попробовать коктейль с каким-нибудь экзотическим названием, не опасаясь оставить в кассе половину недельного заработка, и потанцевать без риска привлечь к себе пристальное внимание каких-нибудь панков.
Карен и Кэтти заняли места у стойки, подальше от танцплощадки.
— Выглядишь потрясающе! — констатировала Карен.
— Да. Именно это я и собираюсь делать. Потрясать Джоша. — Кэтти, как и Карен, имела бакалаврский диплом по современной литературе, но обожала коверкать слова и употреблять неправильные формы. В сочетании с авангардными прическами это часто вводило в заблуждение тех, кто был с ней знаком только отдаленно.
— Джош — это новый парень?
— Хорошо забытый старый. Помнишь, на последнем курсе мы ездили на озеро Мичиган?
