Джо Келлоу - Эхо давней любви
Через пять минут Митч свернул на узкую каменистую дорогу, ведущую на другой склон горы. А еще через минуту остановил машину перед маленьким бунгало, сложенном из камней и бревен. Блаэр прикрыла рот рукой и испуганно прошептала:
— Это он?
— Да, — тихо ответил он. — Нравится?
— Ты… ты идиот! — воскликнула она, окончательно выходя из себя. — Значит, мы занимались любовью там, на краю пропасти, когда до бунгало было рукой подать! — Она закрыла глаза и покачала головой, сдавленно приговаривая: — Нет, ты ненормальный. Ни один психически здоровый человек не додумался бы до такого.
Своими длинными пальцами он взялся за ручку дверцы и обернулся к ней.
— Я люблю тебя, Блаэр, и ни то, что ты говорила, ни то, что еще скажешь, не в силах этого изменить. Я люблю тебя.
Она открыла дверцы, вышла и взглянула на него поверх машины.
— Я ожидала, что ты скажешь именно это. Теперь, когда мы вдвоем на этой забытой Богом горе, в этой забытой Богом хижине, что ты еще мог сказать?
Митч мгновение стоял неподвижно, улыбка то появлялась, то сходила с его лица.
— Я бы мог сказать: может, ты все-таки войдешь в дом или так и будешь стоять здесь, вопя и визжа, пока все медведи не разбегутся? — наконец проговорил он.
Ее подбородок дрогнул, и она тихо прошептала, широко раскрыв глаза:
— Здесь, правда, водятся медведи?
Он обошел машину, обнял ее, взял на руки и прорычал, прижавшись губами к ее щеке: «Гр-р-р».
— Ну с этим медведем я уже знакома, — насмешливо заметила она.
7
В городе, у подножия горы, даже ночью было тепло, но в бунгало, в нескольких тысячах футов над уровнем моря царил ужасный холод. Когда Митч опустил ее на каменный пол, Блаэр мгновение постояла, а потом кинулась к толстому ковру, лежавшему на середине комнаты.
— Сейчас будет тепло, — успокоил ее Митч, но в его глазах запрыгали веселые огоньки.
Она медленно посмотрела на него и обхватила себя руками. Потом стала осматриваться. Бунгало было просто комнатой прямоугольной формы, которая служила одновременно гостиной, кухней и спальней. Справа, рядом с ней, были плита, холодильник, стол и раковина. Прямо напротив стояли сдвинутые вместе две двуспальные кровати.
Она подозрительно взглянула на Митча.
— Вот это и есть две спальни? — спросила она, указывая рукой в сторону кроватей.
Он оглянулся, стоя на коленях у камина.
— Да, одна — моя, другая — твоя, — он поднял брови, изображая невинное удивление. — А в чем дело, тебе они не нравятся? — Он продолжал разжигать огонь. — Можешь выбрать ту, которая тебе больше нравится.
В ней все напряглось, и она пробормотала:
— Этого и следовало ожидать.
Она подошла к холодильнику, открыла его и увидела, что он битком набит всевозможными продуктами. Держа дверцу открытой, она опять посмотрела на Митча в изумлении.
— Так это похищение было хорошо спланировано? Тут еды хватит на целую армию.
Он не сдвинулся с места.
— Вовсе не на армию, — добродушно рассмеялся он, — а только на двух умирающих с голоду любовников.
Встревоженная, она захлопнула дверцу и окинула взглядом потолок.
— Кто хозяин этого бунгало? — холодно поинтересовалась она.
Он встал с колен, сделал шаг к ней и тихо ответил:
— Бывший шитрокский магнат из города.
— Стой, где стоишь, — приказала она. — И не приближайся ко мне ближе чем на десять футов, пока мы здесь.
Он ухмыльнулся, кивая.
— Правильно. Я не хочу доставлять тебе неудобства. Поэтому знаешь что, давай-ка подойдешь ты сюда, к камину, а я туда, где стоишь ты, и приготовлю нам поздний ужин. Ты хочешь есть?
— Да, — ответила она, злясь на себя за то, что сказала правду, вместо того чтобы скрыть, как она ужасно проголодалась.
Он хлопнул в ладоши.
— Вот и хорошо. В этом году мы с тобой пораньше справим День Благодарения.
Совершенно продрогшая в этих проклятых горах, она с удовольствием направилась к камину.
— Надеюсь, ты не собираешься готовить индейку?
Она, в изнеможении опустившись на пол перед камином, протянула к огню свои озябшие и покрасневшие от холода ноги и начала массировать ступни. Затем посмотрела на огонь и потерла глаза, зевнула, потом коротко встряхнула головой. Ей не хотелось слишком расслабляться, слишком уютно устраиваться.
— Ты любишь мексиканскую запеканку? — обратился к ней Митч.
— Сойдет все что угодно, — ответила Блаэр: она дошла до такого состояния, что съела бы даже сырых устриц, которых терпеть не могла.
— Это хорошо, ее как раз недолго готовить. А потом я присоединюсь к тебе, пока она будет запекаться, — он распаковал пакет маисовых чипсов и вдруг рассмеялся. — Я не против того, что сейчас в основном готовлю я — ведь я стараюсь произвести на тебя впечатление своими талантами, но когда наши отношения станут постоянными, ты тоже начнешь принимать в этом участие.
Она пристально посмотрела на него.
— Когда наши отношения станут более постоянными, ты будешь уже так стар, что тебе будет все равно, кто и что готовит. К тому же к тому времени ты, может быть, будешь получать пищу через зонд.
Он хихикнул.
— Знаешь, милая Блаэр, первое, что привлекло меня в тебе, — это твой оптимизм, то, как ты умудряешься увидеть сквозь ненастье голубое небо и яркое солнце.
Она вскочила.
— А здесь хоть ванная есть?
Он кивнул и, не выпуская вилку из руки, указал на дверь в углу комнаты.
— За этой дверью тебя ждут самые современные удобства, а если ты захочешь принять душ и переодеться, то найдешь и халат, и мягкие пушистые тапочки в шкафчике под туалетным столиком. Я пока приготовлю тебе что-нибудь выпить. Что ты предпочитаешь?
Она подошла к шкафчику и достала темно-зеленый легкий свитер. Направляясь к ванной, Блаэр едва взглянула на него.
— Ром и кока-колу, — ответила она.
— Будет сделано!
Блаэр чувствовала, как он провожает ее глазами, пока шла в ванную, и, когда заметила, что на двери нет замка, то в ней родилось дикое предчувствие. Нет, он, конечно, не войдет сюда к ней. Конечно, нет, но тем не менее она примет душ побыстрее, пока ему в голову не придет какая-нибудь сумасшедшая мысль — а для этого ему не придется особенно напрягаться.
Она пустила воду, торопливо разделась и, встав под душ, задернула полупрозрачную занавеску. Она намылилась с ног до головы и уже собиралась смыть пену, когда услышала, как дверь открывается.
— Убирайся отсюда! — завизжала она, прежде чем он успел что-нибудь сказать.
— Блаэр, — промурлыкал он, — у меня есть к тебе вопрос из области права.
