Марта Брюсфорд - Грезы наяву
Ее сердце радостно подпрыгивало, и она сосредоточила всю свою волю, чтобы не позволить ногам сделать то же самое. Девушка быстро взбежала на крыльцо большого дома. Затем остановилась.
– А в котором часу? – окликнула она его.
– В восемь, – ухмыльнулся Сидни. Его усмешка говорила о том, что ее нетерпение было не очень-то хорошо замаскировано. И зачем она сказала ему, что он привлекательный? В руках такого мужчины это было ужасным оружием.
Джесси засомневалась: а вдруг она только что совершила большую ошибку.
Странно, но ее это нисколько не обеспокоило. Ночью Джесси замучила бессонница.
Около полуночи она приготовила себе одежду на завтра: лифчик цвета слоновой кости под черную рубашку в стиле вестерн, которую она почти не застегивала, и те соблазнительно обтягивающие бедра джинсы, которые он просил ее никогда больше не надевать.
Затем девушка подошла к кровати, слишком измученная и возбужденная, чтобы хотя бы прибраться.
К двум часам она все еще не заснула.
Конечно, думала она в сотый раз, он собирается поцеловать меня.
Они будут наедине впервые с той ночи па кухне. И она знала, что дело будет восхитительно опасным.
Он тоже так думал. Разве нет?
Разве не поэтому он избегал ее все это время? Конечно, из-за испепеляющей, подобно летней жаре, опасности, которая витала в воздухе между ними.
Почему же теперь он сдался?
Да и она тоже? Несмотря на не слишком тонкий намек Анджелы, Джесси уже знала, куда может привести это приглашение Сидни. Определенно никуда. Они слишком разные – она и этот молчаливый непонятный ковбой. Он чересчур строг и серьезен. Их образы жизни и характеры не смогут примириться даже через миллионы лет.
Тогда почему она приняла это неожиданное приглашение, если поездка сулила одни только неприятности?
Джесси вздохнула. Она слишком легко возбуждается, предположила девушка, – это ее слабость. А он действительно возбуждающий мужчина.
Даже несмотря на то что он никогда не искал нового в течение всей своей жизни, Сидни все равно был самым возбуждающим мужчиной на свете. Это было заложено в нем. В уверенной твердой походке, в низком спокойном голосе, который, казалось, обжигал ее нервы, в дымке его темно-зеленых глаз, которые влекли Джесси со страшной силой.
Даже Анджела, более консервативная, чем большинство ее подруг, посоветовала не пытаться бежать от чувств, которые вызывал в ней этот мужчина. Чисто физических чувств.
А почему бы и нет? Разве в ее жизни не может быть одно лето, одно испепеляющее лето, когда она, не задумываясь, будет следовать зову своего сердца.
Джесси надеялась, что Сидни когда-нибудь поцелует ее за ушком.
Восемь часов. Восемь тридцать. Сидни понял, что эта девчонка не придет.
Конечно, это была не самая лучшая идея. И как он до этого додумался? Ему следовало попридержать язык. Целых три недели он избегал Джесси, стараясь не поддаваться чарам девушки.
Но ее кузина оказалась права.
Джесси Хуберт околдовала его. Он постоянно думал о ее зеленых глазах. И о красном бикини. И особенно о том, как она выглядела в черном кружевном белье.
Он вспоминал ее смех, плавные движения бедер во время того нелепого танца.
Когда Сидни думал о ней объективно, он, черт побери, прекрасно понимал, что своим появлением она только прибавила хлопот. Поэтому он сделал то, что сделал бы любой серьезный мужчина, – свернул с ее дороги.
Но вчера алмазные слезы, сверкнувшие в глазах Джесси, заставили его потерять бдительность. Полностью.
Не это ли помогло раскрыть, что у нее не было любовника по имени Гарольд?
Не это ли помогло узнать, что она ничем не была связана с Чарльзом Уэксфордом?
Не это ли помогло выяснить, что под маской бешеной кипучей энергии скрывалась женщина, отдавшая любимого смерти и державшая такое большое горе в своем сердце?
Нет, узнав все эти вещи, он поступил неблагоразумно. Он сам фактически разрушил стену, воздвигнутую им вокруг своего сердца.
Он знал, что их прогулка верхом наедине друг с другом не приведет ни к чему хорошему. Сидни прекрасно понимал это, а также то, что ему следует только радоваться ее отсутствию.
Сидни взглянул на двух оседланных лошадей. Теперь он просто снимет седло с Дикси и поедет верхом один. Он сделает это прямо сейчас.
– Черта с два, – прорычал он шепотом и направился прямо к большому дому.
– Пошли вон, – пробормотала Джесси. Громкие удары в дверь отпечатывались в ее спящем сознании.
Стук в дверь становился все настойчивее. Девушка натянула подушку на голову.
Дверь с грохотом распахнулась. Испуг вывел Джесси из полусонного состояния.
Она приподнялась на локте – сердце ее колотилось – и попыталась сосредоточиться.
– О! – Она плюхнулась на подушку, закрыла глаза и положила руку на грудь, ощущая, как бьется сердце. – Это всего лишь вы.
Хлопая ресницами, Джесси снова открыла глаза и бессознательно изо всех сил дернула простыню, чтобы прикрыть кружевную пижаму, в которой она спала.
– Вы?! Что вы делаете в моей комнате?
– Мы договорились на восемь. Я, может быть, только ковбой, но все-таки думаю, что заслужил хотя бы вежливый отказ, если вы решили изменить свои планы.
И тогда она вспомнила. Ее глаза устремились к маленькому будильнику, стоявшему на прикроватной тумбочке. Было около девяти часов.
Забыв о скромности, она приподнялась на одном локте и сильно хлопнула по будильнику. Тот немедленно зазвонил.
– Проклятье, – пробормотала она, – он не работает. – Девушка стукнула по нему еще несколько раз для полного удовлетворения, а затем повернулась к Сидни.
– А как же вы обычно встаете? – спросил он со сдержанным интересом.
– Простите.
Гнев испарился с его лица, и он посмотрел на нее, неохотно улыбаясь.
– Пожалуйста, не извиняйтесь, Джесси. Это всегда заставляет меня интересоваться, за что. – Его глаза блуждали по комнате. – Да, уборка не помешает.
– Я не ждала гостей, – возмущенно сказала она. В конце концов это его вина, что ее комната так выглядела. Отчасти его вина. – Я буду готова через десять минут.
Он взглянул на часы.
– Десять минут, – согласился он, но не двинулся с места.
– Ну, может быть, вы выйдете?
– О, черт!
Джесси подняла что-то с пола и бросила ему.
Он поймал на лету высоко в воздухе и рассмеялся.
– Гарольд, я полагаю.
– Где мои хорошие манеры? Гарольд, это Сидни, Сидни, Гарольд. Теперь вон.
Он все еще не двигался. Затем шагнул прямо к ней, пристально разглядывая ее в течение бесконечно долгой секунды, наклонился и поцеловал в щеку.
На его застывшем, как маска, лице ничего нельзя было прочесть. Сидни выпрямился.
