Мелисса Андерсон - Готовить я не умею
Она уже хотела снова улечься в постель с каким-то иллюстрированным журналом, но тут вернулся Марсель. Из пакета, который он поставил на рабочий стол в кухне, исходил манящий запах свежевыпеченных булочек.
— Это пахнет божественно, Марсель, — крикнула она через стенку из жалюзи. — У меня уже слюнки текут.
Он засмеялся.
— Пару минут ты еще должна подождать, мой ангел. Но зато потом я тебя побалую по всем правилам искусства.
Наконец, он подошел к кровати с полным подносом.
— Вуаля! Вот и обещанный завтрак. — Он наклонился к Кэрол, чтобы поцеловать ее, и при этом поднос опасно накренился. Он осторожно поставил его ей на колени.
— О, мерси, — ответила Кэрол с сияющей улыбкой. — Это выглядит действительно соблазнительно.
— Так же соблазнительно, как ты, любимая, — мило улыбнулся Марсель. — Потрясающая женщина, потрясающий завтрак.
— Льстец.
Она смотрела, как он наливал ей кофе и клал на тарелку отломанный кусок багета. Он также купил бриоши и круассаны. Кроме того, на подносе были еще масло, сыр, мед и желе, копченая рыба и свежие фрукты.
Марсель снял туфли и удобно уселся рядом с Кэрол на кровати.
— Правда, что в Америке едят на завтрак только овсяную кашу? — начал он ее поддразнивать.
Кэрол бросила не него косой взгляд.
— В некоторых местах это — традиция, но есть еще и много других вещей для завтрака. Кукурузные хлопья, например. Или ветчина и яйца.
— Ага, это звучит уже лучше.
Когда они закончили свой обильный завтрак, был уже почти полдень. Вновь зазвонил телефон.
— О, я забыла тебе сказать, что кто-то уже звонил один раз, пока ты был у булочника, — виновато сказала Кэрол.
— Ничего, — Марсель встал и подошел к телефону.
Кэрол отнесла тем временем на кухню поднос и убрала остатки завтрака.
— Это Моник, жена Пьера, — объявил Марсель, когда она вернулась. Он закурил сигарету, и было видно, как он взволнован. — Представь себе, я смогу выставить свои работы уже на следующей неделе в галерее Бресса. — Он притянул Кэрол к себе и поцеловал. — Что ты думаешь по этому поводу? Только для этого остается мало времени.
— Это — потрясающе, — обрадовалась она вместе с ним. Она знала, что Марселю уже давно не удавалось продать ни одной картины и потому он возлагал большие надежды на новую возможность. Он многого ожидал от выставки у своего друга Пьера. — В следующие дни ты должен быть более прилежным, но я тебе помогу, как только сумею. Лучше всего, если мы сейчас же начнем работать.
— Да, мы это сделаем. — Его рука скользнула в глубокий вырез ее неглиже и начала поглаживать ее груди. Сейчас же ее тело охватила сладкая истома. Но у нее все-таки хватило сил оттолкнуть его.
— Нет, Марсель, — сказала она так строго, как только смогла. — Конец удовольствиям. Теперь будем работать.
Он поцеловал ее в шею.
— Как только ты можешь быть такой жестокой, дорогая? — жалобно сказал он. — Ты это серьезно говоришь?
— Конечно, совершенно серьезно, — подтвердила она и легко щелкнула его по носу. — Сейчас я оденусь и помогу тебе.
— Для этого тебе вовсе не надо одеваться, — возразил Марсель с хитрой усмешкой.
— О, это, конечно, целесообразно, если мы только не хотим немного поработать, — возразила она и наморщила лоб. — Или ты хочешь и дальше рисовать меня в качестве обнаженной натуры? Разве ты не намереваешься выставить картину?
— Нет, — он покачал головой. — Конечно, нет, если ты имеешь что-нибудь против. Кроме того, я, так или иначе, не успею ее закончить. Для этого мне нужно еще пару недель.
— Хорошо. Ты уже подумал, какие картины хочешь выставить? Помочь тебе разобраться?
— Очень хорошо, мы можем это сделать. Если ты непременно настаиваешь на этом, тогда мы сейчас же начнем работать.
Когда он прошел в мастерскую, Кэрол вымыла посуду после завтрака и оделась. Она надела джинсы и белый облегающий свитер, а потом завязала волосы конским хвостом. Марселю нужен кто-то, кто вел бы себя с ним достаточно энергично, подумала она. Он живет очень расточительно и просто не принимает жизнь всерьез. Она не могла себе представить, чтобы все художники были такими.
Марсель как раз рассматривал портрет хитро прищурившегося старого мужчины в берете. Кэрол уже нашла несколько портретов старика среди его работ, но никогда о нем не спрашивала. Очевидно, он его все-таки знает.
— Марсель, а что это, собственно, за старик? — спросила она, подойдя к нему. — Как я уже заметила, ты нарисовал много его портретов. Он мне нравится.
Ей показалось, что на лице Марселя, когда он рассматривал портрет, появилось выражение, исполненное любви.
— Это — Антуан, старый клошар, — задумчиво объявил он. — Да, я его тоже люблю. Время от времени мы встречаемся.
Кэрол показалось, что этот клошар на самом деле представлял собой нечто другое, но она больше не хотела ничего о нем спрашивать.
— Хочешь взять эту картину, Марсель? Мне она кажется очень выразительной. Но речь, конечно, идет о том, под каким девизом ты захочешь выставить свои работы.
Он закурил сигарету и начал ходить от одной картины к друтой, критически их осматривая.
— Я думаю дать моей выставке название «Парижские впечатления», — сказал он, наконец. — Итак, это означает, что я выберу городские мотивы, городские сцены, типичные сценки в ресторанчиках и, естественно, такие характерные портреты, как твой и Антуана.
— Я считаю, что эта тема действительно хороша, — одобрила она. — Твои картины, посвященные Парижу, я нахожу очень удачными. Они выразительны и производят сильное впечатление, так же, как и твои портреты разных людей. Но мой портрет тебе не надо выставлять. Я не принадлежу Парижу и, конечно, буду выглядеть несколько чужеродным явлением среди других характерных лиц.
Марсель ей нежно улыбнулся, прежде чем взял в руки недавно законченный портрет Кэрол и, держа его перед собой, внимательно рассмотрел. Потом он снова положил его на стол.
— Ты права. Ты — не парижская девушка. Я тебя никогда не продам, а повешу твое изображение в качестве воспоминания о тебе, когда ты снова вернешься в Америку.
У Кэрол от боли сжалось сердце при этих словах. В качестве воспоминания о ней! Должно ли это означать, что он просто отпустит ее, не сделав попытки каким-нибудь образом продолжить их отношения.
Теперь у нее была возможность спросить его, как он представляет себе их отношения в дальнейшем. Но Марсель уже снова старательно занимался другими картинами, и она должна была признаться себе, что боится ответа на этот вопрос.
— А как ты находишь эту картину? — спросил он, держа изображение старой женщины, которая сидела на лестнице дома на кривой улочке и чистила картофель.
