Хелен Брукс - Многообещающее Рождество
Девочки, пританцовывая от радости, подбежали к Митчеллу, а когда он сказал, что это подарок от него и Генри, они немедленно обняли и Генри, а потом уселись на коврик перед камином и погрузились в игру.
— У тебя очаровательные малышки, Кей, и ты очень хорошо их воспитываешь.
Митчелл опустился на софу рядом с Кей, и она напряглась.
— Спасибо.
— Как ты себя чувствуешь? — тихо спросил он.
— Мне… мне странно, что у меня такая слабость. — Кей не собиралась признаваться в этом, но его близость привела ее в смятение. — Кажется, с Джорджией все в порядке. — Она бросила взгляд на девочек, чьи рыжие кудряшки пламенели в отсветах огня. — С самого рождения инфекции отскакивают от нее, а бедняжка Эмили подхватывает все на свете.
— Наверное, трудно быть матерью-одиночкой, особенно если это первенцы.
Кей сжала руки на коленях.
— Иногда. — Она не сводила глаз с двух маленьких головок. — Но ради них можно пережить любые трудности, и они очень счастливые дети. Они никогда ни в чем не нуждались. Перри был бы ужасным отцом. Он всегда думал только о себе и сделал бы их несчастными.
— Знаешь, я думаю, что, вышвырнув его, ты поступила правильно. — Митчелл пристально посмотрел на нее. — У тебя две нормальные счастливые девочки, и они — живое доказательство того, что ты оказалась права. Ни минуты не сомневайся в этом.
Странно, но Кей никак не ожидала от него такого понимания и утешения. Ни одной живой душе, даже матери, она не рассказывала о своих тайных сомнениях и страхах, но Митчелл инстинктивно догадался.
— Лучше вовсе не иметь отца, чем иметь такого, который превратит их жизнь в ад.
Митчелл взял ее за руку и почувствовал, как Кей затрепетала.
Небо потемнело, и медленно падающий снег постепенно превращал сад в сказочную зимнюю страну. Линора и Генри тихо разговаривали, близнецы играли, и Кей показалось, что момент подходящий, чтобы задать вопрос.
— Вероятно, на тебя сильно повлияло то, каким был твой отец?
Митчелл стиснул зубы, и ей показалось, что он встанет и уйдет, но он только крепче стиснул ей руку.
— Мать постоянно заводила любовников, — грубо и откровенно сказал он. — Дошло до того, что это был любой мужчина в любое время, но задолго до того я знал, что она не любит ни отца, ни меня. Думаю, что у нее вообще не было способности любить.
— Ты… ты еще ребенком знал, что она изменяет твоему отцу? — прошептала Кей.
— Всегда знал, с горечью ответил Митчелл. — У них бывали скандалы… нет, это слишком мягко сказано. Иногда они дрались, в буквальном смысле слова. Она бросалась на отца, а он тщетно пытался удержать ее. Однажды она сломала ему руку. Мне было тогда лет девять, и я помню, как он закричал, когда она ударила его кочергой.
— Митчелл… — У Кей защемило сердце.
— Отец приходил с работы иногда до появления матери, иногда после. Она никогда не пыталась отрицать, где или с кем была. — Его губы искривились в горькой усмешке. — Я развозил газеты, до и после уроков. У меня была надежда накопить денег и уехать куда-нибудь. Обычно я приезжал задолго до прихода отца, но в тот вечер у велосипеда лопнула шина. По словам соседей, когда пришла мать, отец был уже дома. Узнав, что она встречается с его сослуживцем, он поволок ее к машине, чтобы встретиться с ее любовником перед глазами его жены и членов семьи. Произошло лобовое столкновение с грузовиком. Конец истории.
Кей положила ладонь ему на руку.
— Отец мог заставить тебя поехать с ними, и ты бы погиб.
— Я долго сожалел о том, что этого не произошло, — Митчелл посмотрел ей в лицо, губы у него подергивались. — Я был озлобленным парнем. Очень озлобленным и безрассудным. Мне повезло, что я не попал в тюрьму. Однажды мы гоняли на мотоциклах, и мой друг разбился у меня на глазах. Это отрезвило меня, я понял, что мне все-таки хочется жить.
— Я рада этому, — тихо призналась Кей. Ей не удалось произнести это равнодушно, и ее до смерти испугало непреодолимое желание утешить Митчелла, смягчить поцелуем его горько сжатые губы, изгнать печаль, затаившуюся в его глазах. Друзья. Какая насмешка! Чувства, которые она питает к нему, отнюдь не дружеские и никогда не были такими.
Митчелл поднялся.
— Скоро начнется мультик «Особое Рождество Санта-Клауса». Хотите посмотреть, девочки? — спросил он Джорджию и Эмили.
Он подошел к огромному телевизору и включил его.
Кей снова прилегла на софу и закрыла глаза. Она услышала, как Митчелл прошел по комнате, и, открыв глаза, увидела, как он закутывает Эмили в одеяло. Это было так трогательно, что Кей едва не расплакалась.
— Как вы полагаете, дамы, удастся вам справиться с бокалом шерри теперь, когда вы опять среди живых людей? — Митчелл улыбнулся и, когда Кей и Линора выразили свое согласие и Генри начал подниматься, махнул ему рукой. — Сиди, Генри, я сам принесу. Ты будешь пить то, что всегда?
Кей призналась себе, что вечер прошел очень приятно, хотя до ужина она дважды погружалась в сон.
Джорджия и Эмили почти засыпали над десертом, и, когда Митчелл взял их на руки и понес в спальню, Кей пошла за ним, чтобы уложить детей в кровати и подоткнуть им одеяла.
Митчелл стоял рядом с Кей. Несколько минут она молча смотрела на спящих детей.
— Ты ведь очень их любишь? — прошептал он.
— В них вся моя жизнь.
У Митчелла вырвался тихий вздох.
— Я знаю. — Он повернулся к ней и грустно пробормотал: — Я думал, что встречаться с тобой будет так просто!
— А разве нет?
— Нет, черт подери, и ты знаешь это! Я хочу тебя, ты нужна мне. — Он вывел ее из комнаты на неосвещенную лестничную площадку и, тихо закрыв дверь, притянул к себе.
Она ответила на его поцелуй, не сопротивляясь. Так происходит всегда, когда Митчелл Грэй целует ее, мелькнула у нее мысль и тут же исчезла, растворившись в ослепительно сверкающих огненных волнах, обволакивавших ее тело.
Одна его рука легла ей на затылок, и у Кей перехватило дыхание, когда ладонь Митчелла приподняла и обхватила ее грудь и пальцы принялись медленно и ритмично ласкать затвердевший сосок, заставляя ее подавлять стон удовольствия.
В смятении она почувствовала, что произошла перемена. Отброшена сдержанность, которую он проявлял до сих пор. Его чувственные ласки были нежными и сильными: Митчелл старым как мир способом заставлял ее осознать, что она хочет его. Он не знает, что ей это стало понятно раньше, чем ему…
Он пошевелился, прижимая ее бедрами к стене, и она почувствовала, как набухает и твердеет его плоть, возбужденная ее мягким и податливым телом. Впервые в жизни в ней проснулось сознание могущества ее женского естества.
