Рэй Морган - Принц-бунтовщик
Эмма быстро вернулась в кухню. Гнев помог ей сдержать слезы. С каким удовольствием она свернула бы кое-кому шею! Неудивительно, что все ее так называемые помощники попрятались!
Вошел Себастьян и, схватив ее за руку, резко спросил:
— О чем ты думала?
Эмма подняла глаза. Больше всего ей хотелось броситься в его объятия, но он был взбешен.
— Скажи мне, почему эту рыбу продают на рынках, если никто ее не ест?
— Мы не едим. Для итальянцев это деликатес. Они приезжают специально для того, чтобы купить уникомуса.
— Употреблять его в пищу — святотатство, а продавать — нет?
— Эмма, не ищи логики. Так принято испокон веков. Мне нечего сказать.
Закрыв глаза, она покачала головой.
— Ты должен был сказать: «Никогда не готовь эту рыбу».
Себастьян нахмурился.
— Эмма, неужели никто из поваров не предупредил тебя?
— Мне ничего не сказали, — после долгого колебания ответила Эмма. — Но я сама виновата, потому что должна была…
Себастьян выругался, лицо у него потемнело.
— Я всех уволю, всех до одного!
— Нет!
— Да! Они умышленно подставили тебя.
— Ты не можешь уволить их, несмотря на то что они хотели избавиться от меня с самого начала. Их трудно винить, ведь они чувствовали себя униженными. Им дали понять, что сами они не справятся. Но сейчас, чтобы приготовить обед по случаю коронации, мне потребуется помощь.
Себастьян долго молчал. Затем покачал головой, снова выругался и, повернувшись на каблуках, вышел.
Эмма занялась приготовлением нового блюда, которое должно было заменить злополучного уникомуса. Постепенно с пристыженным видом в кухню вернулся персонал. Эмма вела себя так, будто ничего не произошло, но ее одолевал страх. Об этом эпизоде вряд ли скоро забудут. Ее уволят.
Эмма знала, что увольнение явится для нее крушением надежд. Ударом по карьере. Унижением, которое всегда будет с ней.
Но самое ужасное — она больше никогда не увидит Себастьяна.
ГЛАВА ДЕВЯТАЯ
Эмма открыла глаза. Как бы ей хотелось, чтобы все произошедшее накануне оказалось дурным сном! Остается лишь надеяться, что наступивший день будет лучше.
Однако, спустившись в кухню, она увидела на столе местную газету. На первой странице красовалась большая нечеткая фотография целующейся пары. Заголовок гласил: «Монти целует шеф-повара — изменницу».
Эмма ахнула. Дрожащей рукой она смахнула газету со стола и приступила к работе. Ничего другого ей не оставалось.
Персонал кухни вел себя идеально. Накануне вечером, после того как все гости разошлись, Себастьян объявил поварам:
— В соответствии с правилами, мне следовало бы уволить вас всех, что я и собирался сделать. Но мне сказали, что это было бы ошибкой. Другими словами, вы хорошо справляетесь с работой, и мы нуждаемся в вас. По крайней мере, сейчас. До коронации никто не будет уволен. А дальше посмотрим.
Он услышал испуганные возгласы.
— За вами установят наблюдение. Вы и сами по очереди каждый вечер будете отчитываться передо мной.
Умно придумано, решила Эмма.
Прошло около часа, когда до нее донесся шум из зала, куда подали завтрак. Она поняла, что волнение вызвано статьей в газете. Что делать? Себастьян не должен в одиночку расплачиваться за их общую ошибку.
Мысль о скором неизбежном отъезде пронзила ее сердце острой болью. Закрыв на мгновение глаза, она собралась с духом и пошла в зал.
Яркий утренний свет падал на длинный стол, ломившийся под тяжестью блюд с копченой свиной грудинкой, сосисками, омлетом, оладьями и другой снедью. Но никто не ел.
Восемь мужчин и две женщины, сидевшие за столом, молча смотрели на Эмму. Воздух был пронизан враждебностью. Сделав глубокий вдох, она обратилась к присутствующим:
— Я здесь, чтобы подать в отставку.
— Какое облегчение! — воздев руки к небу, воскликнул министр финансов.
— Чудесно! — поддакнула одна из женщин.
Их сердитые лица немного смягчились. Единственным, кто никак не отреагировал на заявление Эммы, был Себастьян.
— Уверена, шеф Генри прекрасно справится без меня, — сказала Эмма, чувствуя, как слезы жгут ей глаза. — У вас превосходные повара. Все будет хорошо. — Она не осмеливалась взглянуть на Себастьяна, чтобы не расплакаться. — После обеда я уеду.
— Нет, — нарушил молчание Себастьян. — Вы никуда не уедете.
Эмма бросила быстрый взгляд на его решительное лицо.
— Ваше королевское высочество, я думаю, у вас достаточно проблем и без меня. Я совершила непростительный проступок, поэтому…
— Вы совершили его из-за неприкрытой враждебности кухонного персонала, — твердо сказал он. — Я не буду наказывать вас за то, что было вызвано недостойным поведением других.
— Но газеты? — возопил член совета министров. — И эта фотография!
— Мы боялись подобного скандала, когда узнали, что вы намереваетесь взойти на престол. Мы станем посмешищем для всей Европы.
— И почему Джулиус покинул нас? — жалобно сказала одна из женщин.
Эмма провела кончиком языка по пересохшим губам.
— Пожалуйста, ваше высочество, позвольте мне уехать. Вам предстоит править страной. Государственные интересы должны стоять на первом месте.
Себастьян медленно обвел глазами высокопоставленных особ, которым предстояло стать его советниками. Глядя на них, ему захотелось все бросить и бежать.
Он вспомнил отца, который был окружен этими людьми. Ускорил ли кто-нибудь из них его кончину? Скоро он узнает правду.
Взгляд Себастьяна остановился на Эмме. В ней не течет королевская кровь. Она ничем не похожа на тех безмозглых красоток, с которыми он привык развлекаться. Но ее честность не подлежит сомнению. Пожалуй, она единственный человек среди присутствующих, которому он может доверять.
И они хотят, чтобы он выгнал ее? Ни за что!
— Попрошу всех удалиться, — спокойно произнес Себастьян. — Кроме вас, Эмма. Я хочу поговорить с вами.
Ромас поднялся, дерзко глядя на него.
— Думаешь, это удачная мысль? — протянул он, бросая на Эмму высокомерный взгляд.
Себастьян вздохнул. Придет время, когда он как следует проучит своего кузена.
— Самая удачная за последнее время. Убирайся, Ромас.
Когда комната опустела, Себастьян повернулся к Эмме.
— Сядьте, — приказал он.
Эмма смотрела на него огромными глазами, явно не зная, что ее ждет. Почему-то Себастьян подумал, что она ожидает худшего. Он отогнал эту мысль, потому что она вызывала у него непреодолимое желание заключить Эмму в объятия.
— Вы некуда не уедете, слышите? Вы подписали контракт, и я не позволю нарушить его. Ваши чувства мне известны. Но скажите одно: хотите ли вы остаться?
