Джек Битси - Глубокий шрам
Кристин сняла плащ и положила его на чемодан. Она была безвкусно одета: юбка из толстой ткани плохо на ней сидела, коричневая вязаная кофта собиралась грубыми складками; на ногах были тяжелые башмаки и бумажные чулки. Даже походка ее изменилась.
Пристроив вещи, женщина стала спокойно оглядывать зал, пока не увидела стоящего в стороне Кента. Она улыбнулась, догадываясь, что он ее не узнал.
Кенту надоело смотреть на новую женщину, по виду ничем не отличающуюся от других, и он начал внимательно следить за входными дверями, ожидая появления Кристин.
– О чем задумались, мистер Кент? – спросила Кристин, подходя к нему.
Бе манера говорить резко отличалась от прежней. Теперь голос Кристин был слегка хрипловатым, акцент и интонации – грубыми, как у шахтеров. От изысканного произношения, которое Кент слышал вчера у себя в кабинете, не осталось и следа. Бе речь была точным повторением бормотания, которое слышалось вокруг.
Кент взглянул на нее с изумлением.
– Черт возьми! – одобрительно выругался он. Его нелегко было удивить.
– Очень хороню, миссис Беннет. Я не узнал вас. – Он поглядел на нее с удивлением. – Полная перемена.
– Я этого и хотела, – улыбаясь, сказала Кристин.
– Как вы себя чувствуете, миссис… миссис… как прикажете– вас теперь называть?
– Я жена инженера, переведенного в Маренго и задержавшегося в… скажем, в Блюфилде. Еду в Маренго подготовить наш дом к его приезду.
Кент засмеялся ее находчивости.
– Удачно. Кстати, вы выглядите совсем не как деловая женщина.
– Конечно, нет, – ответила Кристин. – Я и не собираюсь ею быть. Как вы думаете, хорошо ли я замаскировалась?
– Вы все еще не отказались от своей идеи?
– Зачем? Конечно, нет.
Они молча глядели друг на друга. Вскоре в открытую дверь заглянул носильщик, неразборчиво прокричавший время отправления поезда.
Кент поднял свой чемодан.
– Это наш поезд. Надо занимать места.
Кент предложил поднести чемодан Кристин, но она решительно отказалась. Оба направились к поезду, состоящему из трех старых вагонов с неуклюжим паровозом. Кент, идя за ней следом, отметил изменения в ее походке: она шла, тяжело ступая, с опущенной головой, неловко раскачиваясь на каждом шагу.
Расположившись в вагоне у окна, они возобновили беседу.
– Когда-то давно вы, очевидно, уже играли эту роль, – сказал Кент.
– Как вы узнали?
– По тому, как вы носите эту одежду. У вас есть к ней привычка.
– Неужели вы думали, что я возьмусь за роль, которой не знаю? Я выросла в этих условиях, а остальное приобрела потом.
Кристин чувствовала себя более непринужденно, чем Кент. Она откинулась на спинку дивана. Кент смотрел на нее. В его улыбке были и удовольствие, и смущение.
– Если вам интересно – спрашивайте меня, – сказала Кристин. – Я ничего не имею против.
– Когда я решил участвовать в этом приключении, то дал себе слово не задавать вопросов личного характера, но вы меня искушаете, и я сдаюсь, – шутливо заметил Кент. – Вы мистифицируете меня. Сначала вы были… я не видел более деловой женщины, чем вчера днем. Ваша серьезность и сознание собственного достоинства были великолепны – вы казались законченным произведением искусства. Сегодня утром вы – полная противоположность вчерашней. Если у вас есть такое желание, объясните, пожалуйста, в чем тут дело.
– Видимо, мне полагалось бы испытывать по отношению к вам почтительность и страх, но их нет, и я охотно постараюсь вам объяснить. Мне кажется, вы поймете меня.
Поезд тронулся и медленно пополз среди грязных домов предместья. Затянутое серой пеленой дождя, оно казалось особенно неприглядным. Кристин, выглянув в окно, сказала:
– Вот почему я не люблю больших городов. У нас на холмах никогда не бывает такой удручающей картины.
– Мы скоро выедем за город. Этот поезд идет на Кингсленд, там пересадка на Маренго.
– Я не знаю этих мест, – заметила она. – Я пробыла здесь только три дня. Мне хотелось бы получше узнать город.
– Это нетрудно, – заметил Кент.
Кристин продолжала смотреть в окно. Кент прервал ее наблюдения.
– Вы хотели мне рассказать. Я вас слушаю. Кристин уселась поудобнее, вытянув ноги.
– Довольно длинная история. Мне кажется, я должна сначала рассказать вам немного о своей жизни, тогда вы лучше поймете мотивы, которыми я руководствуюсь в этом деле.
– Прошу вас, – сказал Кент. Путешествие обещало быть интереснее, чем он ожидал.
Кристин бросила на него пытливый взгляд.
– Мне было бы приятно, если бы вы поняли. В течение нескольких лет я была очень одинока. После своего неудачного замужества я вернулась к отцу. Это было тяжелое время. Отец не признавал женской самостоятельности. Кроме того, были особые обстоятельства, которые сделали мое положение в родительском доме невыносимым. Тогда мистер Селден помог мне. Но после его отъезда из Айвенго я ушла из дому и стала бороться за место в деловом мире.
Кент кивнул.
– Вы добивались полной свободы?
– Да. Но моя свобода ничего общего не имела с той, которую обычно подразумевают, говоря о женщинах. Я хотела приобрести знания и деловой опыт. Последние два года мне не на что было бы жаловаться, если бы… Жизнь звала меня, и я откликнулась на ее зов. Но я ошибалась, думая, что смогу быть совершенно свободной. Этого не было. Меня связывали мое женское платье, мой пол. Мне приходилось постоянно бороться. Прежде всего я старалась установить с мужчинами товарищеские отношения. Я умела работать так же, как они, и требовала, чтобы меня признавали равной. От всех преимуществ своего пола я отказывалась. Мужчины не понимали меня, часто принимая мое поведение за особый вид кокетства. Иногда из-за этого возникали такие ситуации, что я вынуждена была бросать работу и уходить, но я никогда не оставалась без работы. Мистер Селден сделал из меня работника, которым дорожили. – Она запнулась на мгновение и добавила: – Мистер Селден многому меня научил.
Ее голос становился мягче, когда она упоминала имя Селдена. Кент внимательно смотрел на нее.
– Кроме всего прочего, он научил меня терпению. Я проявила максимум терпения, завоевывая себе положение как работник, а не только как женщина.
Кент смотрел на нее со все возрастающим недоумением.
– Вы оригинальная женщина. Вероятно, вам нелегко было создавать себе положение в деловом мире. Мужчины неохотно допускают в него женщин.
– Да, я много работала над собой и училась. У меня была страсть к изучению и наблюдению. Занятия заполняли мое время, но не все. Я чувствовала свое одиночество, мне недоставало друзей.
– Друзей? Почему, же у вас их не было?
