Джейн Арбор - Мнимая невеста
— Нет, не может, — продолжала настаивать Аликс. — Он на такое не способен. Причина в другом. Он по-своему переживает за твою мать, я в этом не сомневаюсь. А для осуществления плана просто требуется время. Я заметила, что синьора Париджи уже изменилась. Ей легче, когда она со мной, а если бы и ты был рядом…
Микеле перебил ее:
— Ты споришь ради спора или гадаешь вслепую? Тогда, моя милая, ответь мне на один вопрос. А что, если я прав? Что лично ты будешь тогда делать?
Аликс покачала головой:
— Я даже представить не могу, чтобы ты оказался прав.
— Не увиливай от ответа, хотя я, конечно, понимаю, что тебе не верится. Похоже, Леоне порядком запудрил тебе мозги. Только, если я окажусь прав, ты в два счета соберешься и уедешь. Я правильно понял?
— Ну… да, конечно. Я приехала сюда только для того, чтобы помочь твоей маме. И если у Леоне какие-то другие планы, тогда меня здесь ничто не удержит. Но если у тебя есть сомнения, почему ты не выскажешь их ему в лицо?
— Думаешь, это помогло бы мне узнать правду? Ну уж нет, я хорошо знаю Леоне и спрашивать в лоб не собираюсь — все равно ничего не добьюсь. Вот если бы ты еще немного потерпела, то тогда уж наверняка бы узнал. Правда, у меня не…
Микеле вдруг замолчал и взял Аликс за руку — они вышли из зарослей к фонтану.
— Ну а теперь давай вернемся к нашей комедии, — усмехнулся он. — Долгий страстный поцелуй под сенью кипарисов! Как ты считаешь? По-моему, неплохо. А в следующий раз разыграем ссору. Только непременно на публике.
Аликс грустно улыбнулась и спросила:
— Только что ты утверждал, что тебя обманывают, и вот уже с удовольствием играешь свою роль. Как это понимать? На чьей ты все-таки стороне?
Микеле нахмурился и выдернул руку:
— Неужели не понятно? Ведь Леоне, наверное, подробно описал тебе мой характер. Разумеется, я на собственной стороне. И на твоей тоже. Только до тех пор, пока у нас общие интересы. К сожалению, я так устроен — никаких благородных принципов.
— Не говори чепухи, ты вовсе не такой, — возразила Аликс. — Я просто не могу в это поверить.
Микеле пожал плечами:
— Не веришь, и не надо. Только не забывай: в нас с Леоне течет одна кровь — кровь Париджи, и что касается жесткости, то я сомневаюсь, что тут он обошел меня. Так что, моя дорогая, считай, что тебя предупредили.
По его мрачному тону, столь несвойственному его легкой натуре и напомнившему Аликс Леоне, она поняла, что он говорит вполне серьезно. Лишь позже, припомнив эти слова, она поняла их смысл.
Прошла еще пара дней, близилось воскресенье — день, на который был намечен семейный ужин в «Дель Лаго». Аликс с ужасом ждала его. Чтобы поднять настроение синьоре Париджи, Леоне намеревался представить Аликс их друзьям. Разумеется, персона Аликс вызовет интерес, ей придется отвечать на вопросы, а быть может, даже познакомиться с теми двумя сплетницами, чей разговор она подслушала в бассейне. Аликс сомневалась, что сможет узнать их — ведь она почти не разглядела их лиц, когда переплыла на противоположную сторону бассейна.
Однако случилось так, что именно в тот воскресный день, наступления которого Аликс так боялась, ей суждено было, забыв о своей вине, помочь семье Париджи. Помочь человеку, чье невротическое состояние поставило в тупик всю семью, оказавшуюся бессильной перед этой трудностью. Аликс наконец довелось в полной мере сыграть отведенную ей роль.
Первые признаки надвигающейся бури она заметила, когда синьора Париджи явилась к обеду в неряшливом халате и в домашних тапочках, прическа ее еще более чем когда-либо напоминала развороченное птичье гнездо. Ее подавленное состояние было настолько очевидным, что не предвещало ничего хорошего. Она почти ничего не ела, не вступала в общий разговор, долго молчала, пока вдруг хрипло не проговорила:
— Леоне, я не смогу сегодня поехать с вами. Я слишком устала.
Не пошелохнувшись, он устремил на нее суровый взгляд:
— Как это не сможешь поехать, мачеха? Я надеялся, тебе будет интересно представить Аликс нашим друзьям в клубе. По-моему, не стоит ее разочаровывать. У тебя есть еще несколько часов на то, чтобы отдохнуть и спокойно собраться. Горничная тебе поможет. Нет, я считаю, ты должна сделать над собой усилие и поехать.
Эти слова прозвучали даже не как требование, а как скрытый приказ, и Аликс невольно передернулась в молчаливом протесте. Как он смеет разговаривать с нею в таком повелительном тоне? Неужели он не видит разницы между понятиями «руководить» и «приказывать»? Аликс с жалостью смотрела на трясущиеся руки синьоры, а та пыталась слабо возразить:
— Я не поеду, и ты не можешь заставить меня. Ты не должен. Там будут люди… А я не хочу видеть их. Я… — С шумом отодвинув посуду, она вскочила. — Каждый раз одно и то же! «Сделай так, мачеха, сделай эдак!» И я делаю. Ты… Ты не даешь мне поступать, как мне хочется! — Она вдруг разрыдалась, горько, безутешно.
Леоне резко поднялся из-за стола и подошел к ней, на ходу успев отдать очередной приказ:
— Венеция, пойди с тетей в ее комнату. Проследи, чтобы она приняла снотворное, и побудь с нею ровно столько, сколько понадобится. А ты, Микеле, пожалуйста, вызови ей доктора. И поскорее…
Но его слова были прерваны вырвавшимся у рыдающей мачехи громким «Нет!», приведшим его в замешательство.
— Хорошо, — проговорил он наконец. — Тогда чуть позже. Если тебе не станет лучше. Венеция…
Та неохотно поднялась из-за стола.
— Я пойду с нею, но не надолго. У меня сегодня днем дела. — Она посмотрела на Микеле. — Ничего страшного не случится, если ты, дружок, для разнообразия побудешь один разок с тетей Дорой! Или ты! — с вызовом проговорила она, глядя на Леоне.
Но тут вмешалась Аликс.
— Можно я пойду? — спросила она у Леоне, чувствуя на себе все тепло его благодарного взгляда.
— Ну, если вы считаете, что могли бы… Если вам хочется… — смущенно проговорил он.
— Пожалуйста, — попросила Аликс и тут же уверенно прибавила: — И пусть никто к нам не заходит, пока мы не позовем. — Она улыбнулась, глядя в заплаканные глаза синьоры. — Нам хочется побыть наедине, отдохнуть от всех и поболтать о своих женских делах.
Она взяла синьору за руку и направилась к выходу, оставив всех троих в полном замешательстве.
Наверху, в спальне синьоры, некоторое время еще продолжались слезы и протесты, вызванные властностью Леоне, но вскоре Аликс удалось переключить несчастную женщину на другие вещи. Синьора категорически не хотела спать и отказалась принять снотворное. И все же она довольно быстро успокоилась, и Аликс поняла, что ей, в сущности, нужно было совсем немного. Она просто нуждалась в собеседнице, кому могла бы поведать свои мысли, надежды, опасения. Ей нужен был кто-то, кто развеял бы ее тревоги и утешил в минуту горестных раздумий, кто-то, кто обладал бы обыкновенным терпением, каковым не могла похвастать Венеция.
