Никки Логан - Неприрученное сердце
И никого из сотрудников рядом. И потом, надо же еще купить платье...
Роми так расстроилась, что остатки кофе выплеснула в раковину.
* * *Роми увидела Клинта в тот же миг, как подъехала к его дому. Ровно в шесть часов.
Он подстриг волосы покороче. Не настолько коротко, чтобы военной стрижкой раздражать ее, но все же открылась чистая линия лба и еще заметнее стал квадратный подбородок. Интересно, где он нашел одежду на свои плечи? Черный пиджак, черная рубашка, черный галстук.
Она получила представление того, как выглядит Клинт в полном снаряжении «Тайпана». С той же легкой грацией, с какой он шел сейчас к ней, он нес бы еще фунтов сто оружия.
Он уставился на Роми. Потом показал большой палец.
Она вышла, ступив на покрытую листвой землю. Шелк платья слегка холодил кожу.
При свете фар Клинт искоса смотрел, как она приближается. Когда Роми подошла и встала рядом, он судорожно сглотнул и покачал головой:
– Вы выглядите... ошеломляюще.
Она и чувствовала себя так. Вышитый корсаж соблазнительно облегал грудь и поддерживал все, что надо, там, где надо. Шелк спадал до бедер и далее до щиколоток. Вот только пульс у нее колотился даже там, где не должен бы.
– А вы... опасно выглядите... но хорошо.
Как это может чувствоваться, если их разделяет не менее ярда? Как важно поддерживать безопасную дистанцию!
– Может, нам пора ехать? – предложил он.
Она опять обошла машину и взялась за ручку дверцы, но на ее руку легла огромная ладонь.
– Позвольте вести мне, – сказал Клинт и, пока Роми не успела возразить, добавил: – Не должна Золушка сама везти себя на бал.
У нее перехватило горло. У Клинта были такие теплые пальцы...
– Так вы разрешите, Роми?
Она отступила и отдала ему ключи. Оказывается, что это очень трудно – просто дойти до пассажирской дверцы. Роми уселась на кожаное сиденье и старательно разгладила платье на коленях.
Очень успокаивает. Маниакальная любовь к порядку пришлась на этот раз как нельзя кстати.
– Прекратите это, пожалуйста, а то я не ручаюсь за себя...
Испуганные глаза метнулись на него, и руки замерли.
Страсть словно заполняла весь автомобиль, и это была не только его страсть.
«Тридцать миль! Боже мой...»
Глава 7
Разумеется, Роми не надеялась хорошо провести время на этом вечере. Через полчаса она, можно сказать, выпала из маленькой «хонды», доведенная почти до отчаяния тем самым электричеством, о котором говорила Симоне.
По меркам Австралии тридцать миль – небольшое расстояние, но Роми вообще никогда в жизни далеко не уезжала.
Они приехали и смешались с толпой таких же нарядных людей. И это помогло Роми справиться с сознанием, как одета она и как на ее наряд реагирует Клинт. И как его реакция действует на нее. Но костюмы костюмами, а не было здесь человека, который не заинтересовался бы появлением Клинта Маклейша.
Куда бы он ни пошел, все взгляды следовали за ним – любопытные, честолюбивые, завистливые. Роми особенно раздражала одна пожилая, о чем-то спорившая пара.
Роми перевела свое внимание на остальную публику. Здесь присутствовала половина округа, и кое-кого она узнала. В углу, дико жестикулируя и расплескивая белое вино, оживленно беседует Симоне. Возле бара скучает Джастин. Роми кивнула и приподняла в знак приветствия бокал, увидев Кэролайн и Стива Лоусон. Она была им благодарна за то, что они любезно пригласили Лейтона вместе с их детьми посмотреть фильмы под надзором приходящей няни. Лоусоны с улыбкой двинулись к ней, но Кэролайн вдруг остановилась и потянула Стива совсем в другую сторону.
– Хотите еще?
Возле нее появился Клинт с шампанским в одной руке и чем-то похожим на сок в другой.
Роми перехватила любопытный и веселый взгляд Кэролайн, который та бросила на нее, перед тем как исчезнуть.
– Нет, спасибо, у меня есть. О машине помните?
Клинт любезно подал ей сок и поставил нетронутое шампанское на поднос пролетавшего мимо официанта.
– А вы что, не выпьете? – полюбопытствовала Роми. Она не видела сегодня Клинта с алкоголем. И опять нахмурилась – вообще ни разу не видела.
Он рассеянно оглядывал комнату:
– Я не пью.
«Неудивительно! Лучшего кандидата в алкоголики я еще не встречала».
Словно прочитав ее мысли, Клинт объяснил:
– Не люблю затуманивать голову. Моему бизнесу это противопоказано, приводит к обратному результату. – Его взгляд мимолетно коснулся расшитого корсажа. Роми посчитала, что ей это почудилось. – Мои ощущения уже настолько запутались, что не нуждаются в ликере.
Вот именно, «запутались»! Она весь вечер чувствует то же самое.
– Что вы делаете? – пискнула она, внезапно оказавшись в танцевальном кругу.
– Это называется танцами, Роми. Людям они нравятся.
– Вы не спросили, хочу ли я танцевать!
– И без надобности. Вы так выглядите, что к вам хочется прикасаться или целовать. Учитывая собравшуюся аудиторию, я решил прикоснуться.
Она открыла рот, как та форель, которую Клинт ловил в водах Уайлд-Спрингс. Он втащил ее в плотный круг и притиснул к себе. Благодаря каблукам ее щека оказалась на уровне его плеча, а не груди. Они легко двигались под нежную мелодию.
«Это не небесное блаженство. Господи, это сами небеса!» У Роми было не очень много опыта, и она не знала, то же ли самое чувствуют другие танцующие? Так же ли пахнут другие мужчины? Такой же ли трепет вызывают их поцелуи, как его? Хотелось бы ей навсегда остаться в его объятиях и никогда их не покидать. Чтобы он холил, лелеял и охранял ее.
Представить, что было бы, если бы...
– Нет! – Она отшатнулась.
Он дал ей немного воздуха, хотя и не полную свободу.
– Принимая приглашение на вечер, я не думала, что весь вечер буду прикована к вам.
Не стоило бы этого говорить, но надо же держать дистанцию!
Он сверкнул глазами, однако ничего не сказал и ослабил хватку. Но не отпустил. Она нервно оглянулась в поисках помощи. Конечно, никакая опасность ей не грозила, но ощущение безопасности вдруг исчезло.
Он напрягся:
– Ваши сигналы сбивают с толку, Роми. Они включают мои завоевательские инстинкты. Я натренирован преодолевать препятствия, а вы умеете их создавать.
Завоевание. Преодоление. Это не ее понятия, но они будят животное, которое дремлет где-то внутри ее и иногда просыпается. Древний инстинкт равняться на сильного мужчину, который может поддержать и защитить. И помочь плодиться.
Роми, как могла, боролась с таким дарвинистским откликом млекопитающего, сознающего, что самец великолепен.
