Лиз Филдинг - Только для него
— Как же ты со всем справлялась?
— К сожалению, должна признаться, что мне все это очень нравилось. Я росла настоящей маленькой принцессой. — Наташа вздохнула. — К тому же у меня три старших брата-красавца… Все хотели со мной дружить. Только когда мне было пятнадцать и Гарри обнаружил, что я влюбилась в парня из выпускного класса, все вышло из-под контроля.
Он ухмыльнулся:
— Наверное, он предупредил твоего кавалера, чтобы тот держался подальше от его маленькой сестренки?
— Ох, все было хуже, гораздо хуже, чем ты думаешь. Несчастный вряд ли предполагал, что являлся для меня предметом обожания. Он всегда улыбался мне в школьных коридорах — возможно, потому, что я была сестрой Гарри, — и я вообразила, что влюблена в него. Как многие… — Заметив его удивленный взгляд, она пояснила: — Девочки-подростки. И мой дорогой братец попросил его в виде личного одолжения пригласить меня на школьную вечеринку.
— Ты шутишь?
— К сожалению, нет, — ответила Наташа. — Гарри был первоклассным спортсменом и играл за молодежную сборную страны. Его просьбы расценивались как приказы с горы Олимп.
— Значит, у тебя было свидание твоей мечты?
— Ну да, но…
— Что «но»?
Она вздохнула:
— Ты, наверное, и сам догадываешься… Я узнала, что за всем стоит Гарри, это открытие стало для меня настоящим кошмаром. Еще хуже… оказалось, что все остальные тоже в курсе.
— До? После? Во время?
— Во время. Классические сплетни в женском туалете… Девочка, которую он бы пригласил, если бы Гарри не вмешался, дала выход своим чувствам, ругая на чем свет стоит избалованную толстушку, которая упросила своего братца выкрутить руки ее дружку!
— Ого, — сказал Дарий достаточно небрежно, но в глубине души представлял себе, что испытала в тот миг пятнадцатилетняя девочка. — А ты что?
— Подождала в кабинке, пока девчонки не разошлись, потом незаметно ускользнула из школы и пошла домой пешком.
— Ясно. А идти было далеко?
— Несколько миль. Не такое уж большое расстояние, но я оставила в школе свое пальто, не хотела, чтобы кто-нибудь видел, как я ухожу.
— Пальто? В какое время года это случилось?
— На Рождество, — ответила Наташа, и у него с языка сорвалось слово, за которое ему тут же пришлось извиниться.
— Да нет, ничего страшного. Я была глупой девчонкой без пальто и, с любой точки зрения, повела себя как полная дура. На мне были новенькие туфли, не рассчитанные на долгие пешие прогулки. Они развалились где-то через полмили. А потом начался дождь.
— Твой друг не забеспокоился, что тебя нет?
— Ни на минуту. Когда девушка исчезает в туалете, кто знает, как долго она там пробудет, и я не думаю, что он очень спешил… — Она пожала плечами. — Как бы там ни было, у меня болели ноги, платье было испорчено, и я считала, что моя жизнь кончена. Хуже того, я знала, что мои родители ждут меня, ждут, что я расскажу о своем свидании. Мне не хотелось видеть их расстроенные лица, слышать сочувственные слова, так что я спряталась в сарае во дворе.
— О, я представляю себе, что было дальше. Никто не знал, где ты. Они организовали поиски, позвонили в полицию, начали обследовать реку?
— Вот именно.
— Ты шутишь?
Выражение ужаса на его лице рассмешило ее.
— Ну ладно, до реки дело не дошло. Том вышел навстречу с фонарем и встретил меня до того, как родители организовали спасательную операцию. Местный констебль прочел мне лекцию об ответственности, а отец на все рождественские каникулы посадил меня под домашний арест. Никаких праздников и вечеринок. Если честно, для меня это не было таким уж серьезным наказанием. Больше всего мне хотелось впасть в зимнюю спячку.
— Твой отец догадывался, что ты чувствуешь. Он пытался облегчить твои страдания.
— Ну да… Конечно, пытался. — Наташа покачала головой. — Тогда я не понимала этого.
— Ты очень расстроилась.
— Потом все стало еще хуже. В школе настояли, чтобы я посещала «консультации» с психологом, — сказала она, изобразив пальцами кавычки, — потому что им было, видите ли, очевидно, что у того, кто ведет себя так иррационально и безответственно, большие проблемы и он нуждается в помощи.
— Судя по всему, у тебя выдалось не самое лучшее Рождество.
— Родители с побелевшими от страха лицами, Гарри со всеми перессорился… Да, ничего смешного. Зато после каникул произошло столько всего, что обо мне уже перестали сплетничать.
— Ну а ты?
— Я до сих пор пытаюсь доказать, что абсолютно здорова, цела и невредима.
Дарий подумал: видели бы ее братья, как она набросилась на него! Они бы не усомнились в том что их сестренка выздоровела.
— И как, получается? — спросил он вслух.
— Самым большим успехом можно назвать прошлое Рождество, когда я приехала домой на новеньком БМВ.
— Ого!
Она ткнула его локтем в бок:
— Мужчины так поверхностны. Если бы я знала, что на них так легко произвести впечатление, я бы на премиальные купила себе шикарную машину, а не внесла залог за квартиру.
— То, что ты так не поступила, доказывает, насколько ты умна.
Она тяжело вздохнула:
— А все-таки не предвидела, что со мной может произойти такое! По утрам я просыпаюсь, и на какое-то мгновение мне кажется, что все в порядке.
«Десять секунд, — подумал он. — У тебя есть десять секунд, когда ты думаешь, что твоя жизнь все еще имеет смысл. А потом вспоминаешь все, и ощущение безнадежности снова накатывает на тебя».
— Я чувствую себя такой глупой.
— Наташа, предать тебя может только тот, кому ты доверяешь, кого ты любишь. Подлость всегда совершает тот, от кого ты меньше всего ее ждешь. — Он скорее почувствовал, чем увидел, как она повернулась, чтобы посмотреть на него. Ее брови вопросительно изогнулись.
Откуда ему это известно? Когда рухнул его мир? Кто предал его? Между ними надолго установилась тишина; слышалось лишь пение дрозда, сидящего на верхушке кедра. Молчание постепенно становилось неловким. Хотя Дарий понимал, чем может грозить излишняя доверчивость, оказалось, что ему очень хочется все ей рассказать.
Но она заговорила прежде, чем он успел подобрать нужные слова, начать…
— Настоящей оборотной стороной медали было чувство вины, — сказала она. — Я уже была достаточно взрослой и понимала, что моя болезнь сделала с моей матерью, понимала, что ей пришлось пережить, когда я была маленькой. Поэтому, когда отец предложил, чтобы я получила высшее образование в университете Мелчестера…
Его одолели противоречивые чувства. С одной стороны — облегчение от того, что она «спустила его с крючка», с другой стороны — сожаление об упущенной возможности рассказать ей о себе.
