Джейн Моррис - Всё можно исправить
— Ну, так что ты здесь делаешь? Одна, в темноте? — повторил он вопрос.
— То же самое я могу спросить у тебя. Что ты делаешь здесь в то время, как твоя невеста там, наверху? — Она даже себе боялась признаться, что ждала, когда Джордж уснет. Последнее время она делала это все чаще и чаще, ее все больше и больше тяготила их близость. Но Дэвид будет последним человеком, которому она в этом признается.
— Ты права, — ответил он, засмеявшись. — Но что-то мне не спится.
— А у меня просто нет сил, чтобы подняться в спальню. Я всегда очень устаю от этих приемов.
— Но раньше ты любила вечеринки, — возразил он ей.
Трудно было не уловить иронии в его голосе. Джоан не думала, что Дэвид решит вспомнить прошлое именно в таком ключе.
Она пожала плечами.
— Все течет, все изменяется. Вот и ты, помнится, говорил, что никогда не женишься, однако… — Джоан сделала соответствующую гримасу.
— Ты ревнуешь? — Дэвид пристально посмотрел на нее.
— Ничуть. — Джоан гордилась своим спокойствием и с удивлением обнаружила, что и от Дэвида не ускользнули ее непринужденная поза, гордая осанка и ровный голос. Он откровенно любовался ею, и его внимание трудно было не заметить. В глубине души она праздновала победу.
— Это еще раз доказывает, что ты не любила меня. — Чтобы скрыть свои чувства, он закурил.
— Не тебе судить о любви. Мне рассказывали, как ты в Бостоне развлекался. Модели, секретарши… Говорят, ты даже соблазнил жену своего компаньона.
Его лицо будто окаменело. Она понимала, что перешла границу. Швырнув недокуренную сигарету в пепельницу, Дэвид довольно грубо ответил:
— Я свободный мужчина и никогда ни перед кем не отчитывался. А тебе совсем не идет роль наседки.
Он хотел задеть ее, и это ему удалось. Однако она уже успела стать настоящей светской львицей и научилась держать удар, поэтому тоже не осталась в долгу:
— Но теперь тебе придется отчитываться. Позволь тебе напомнить, что ты уже почти женатый человек, — сказала она не без злорадства, поднимаясь при этом с кресла с гордо поднятой головой. — Спокойной ночи.
Однако у Дэвида были другие планы. Он резко встал и преградил ей дорогу, обхватив двумя руками за талию.
— Ты все-таки ревнуешь. Но ты должна быть довольна, теперь мы в равных условиях: у тебя муж, у меня невеста. Ведь именно разница в нашем статусе тебя так смущала. Тебе, по-видимому, не хватало остроты ощущений при наших встречах. Представь, они там наверху, а мы здесь. Почему бы нам не развлечься?
Он намеренно хотел ее обидеть. Джоан сделала попытку вырваться из его цепких рук, но ей это не удалось. Только волосы тяжелой волной упали ей на плечи, вырвавшись из плена черепаховой заколки.
Дэвид не удержался от возгласа:
— Боже, как ты прекрасна! Ты создана для любви. — Его пальцы погрузились в ее волосы и стали ласкать ее.
— Пусти меня, — сказала она, тяжело дыша.
— С чего это вдруг ты стала такой недотрогой? Раньше ты не жаловалась на мои поцелуи. Может, у тебя завелся кто-то другой? — Он говорил шепотом, но этот шепот больно резал ей слух. — Забавно, если ты изменяешь не только собственному мужу, но и любовнику…
Джоан изо всей силы влепила Дэвиду увесистую пощечину, однако это его не только не остановило, но как будто еще больше раззадорило. Одной рукой он продолжал держать ее за талию, крепко прижимая к себе, а другой стал расстегивать ей платье.
— Нет. — Джоан продолжала сопротивляться, уперевшись руками в его грудь. — Не трогай меня!
Платье совсем соскользнуло на пол. Она сделала попытку нагнуться, чтобы поднять его, но Дэвид не дал ей это сделать.
— А ты стала настоящей светской дамой. Держишь мужчину на расстоянии, но не забываешь при этом поддразнивать его. Однако со мной ты промахнулась, я играю по своим правилам.
Прижатая к его широкой груди, она задыхалась от негодования и гнева. Джоан настолько задели его циничные замечания, что слова замирали на ее губах. Несмотря на то, что когда-то они провели не одну ночь вдвоем, сейчас она стеснялась своей наготы. Но Дэвида, похоже, уже было не остановить. Он целовал ее плечи, шею. Его дыхание обжигало, а руки опускались все ниже. Джоан хотела закричать, но не смела. Кто сможет понять ее в этом доме? Это была только ее тайна.
Трудно было узнать в этом грубом, необузданном самце, того, другого — нежного и любящего. Сейчас он намеренно унижал ее.
— Зачем ты так со мной? — с трудом вымолвила она.
— Одни женщины заслуживают уважения, а другие нет.
Джоан отвернулась, и Дэвид не заметил, как слезы покатились у нее по щекам. И вдруг она перестала сопротивляться. Дэвид, обрадованный победой, подхватил ее на руки и положил на диван, но, когда он попытался поцеловать ее в губы, то почувствовал на своих губах вкус ее слез. Это подействовало на него отрезвляюще, и он отпустил Джоан. Подняв с пола ее платье, он подал его ей.
— Прости, не знаю, что на меня нашло. — Дэвид тяжело сел в кресло, голова его при этом была опущена.
Джоан надела платье и молча направилась в спальню.
— Ты сама-то понимаешь, что ты сделала? — произнес он с досадой, не глядя на нее. — Стоило немного подождать…
Она остановилась и обернулась, вопросительно посмотрев на него. Он почувствовал ее взгляд и приподнял голову.
— Что ты имеешь в виду? — спросила Джоан сквозь слезы.
Дэвид сначала хотел было ответить, но потом передумал.
— Ничего, тебе лучше уйти, — махнул он рукой. — А то я за себя не отвечаю. — Последнее было сказано тихо, скорее эти слова предназначались ему самому.
На следующий день Джоан выпало новое испытание: ей пришлось показывать Натали магазины, где она была управляющей. Дэвид сослался на срочные дела и удачно отвертелся от неприятной для него процедуры — сидения возле примерочных.
Джоан же, напротив, пришлось пройти эту Голгофу до гонца. Натали без умолку болтала о Дэвиде, их отношениях, при этом пытаясь окольными путями выведать у Джоан о ее отношении к своему жениху. Натали нашептывала ей на ухо интимные подробности их жизни с Дэвидом и внимательно следила за ее реакцией. Боже, это было невыносимо, но Джоан держалась стойко и старалась ничем не выдать своих чувств. Наконец Натали выбрала несколько платьев, и они сели в машину, чтобы отправиться домой. Она так искренне радовалась обновкам, что вызвала этим у Джоан улыбку. Все-таки чем-то ее Натали зацепила — возможно, время от времени так явно проявлявшейся детской непосредственностью, и Джоан поняла, что невольно испытывает к ней симпатию.
9
У Джоан снова была бессонница. Очевидно, последние события не добавили ей спокойствия. Она ворочалась с одного бока на другой, пыталась читать скучную книгу, даже считала до тысячи, но уснуть так и не смогла. Столько разных мыслей роилось у нее в голове! Она думала о свадьбе Дэвида, не веря, что та состоится, о Натали, которая, казалось, каким-то непостижимым образом узнала ее тайну. Неужели все так и закончится? Ее смятение мешало ей заснуть. А утром снова надо быть в форме. Она твердо знала, что ни за что не покажет, как трудно ей сейчас приходится.
