Ребекка Уинтерз - Поздние цветы
— Если бы ты потерял жену, — она громко втянула воздух, — ты бы тоже погрузился в работу.
— И даже никогда не встречался с семьей? Не думаю.
— Это несправедливо. Я виделась с родными, когда у меня были перерывы в работе. Уверена, что ты бы тоже не бросил своих подопечных.
— После похорон ты всегда брала работу подальше от города и уезжала. — Глаза у него вспыхнули. — И почему-то твои короткие возвращения никогда не совпадали с моими визитами в семью или визитами семьи в мой дом. Как ты это объяснишь?
Мишель пожала плечами, пытаясь выглядеть бесстрастной. Его вопросы буквально бомбардировали ее.
— Не могу объяснить. Так получалось. Но теперь я здесь и забочусь о тебе. Разве нет?
— Да, — хрипло подтвердил он. — Я не мог бы просить о большем.
— Все зависит от того, что скажет доктор во время следующего осмотра. — Мишель отвела взгляд. — Вероятно, ты скоро вернешься к нормальной жизни. Скоро ты захочешь остаться в доме один, принять гостей. Тебе стоит только сказать мне, и все будет сделано.
— Почему бы прямо не спросить, не хочу ли я, чтобы со мной осталась одна из моих подружек?
Зак ехидно прищурился.
— И это можно. Ты хочешь?
Края паспорта врезались ей в ладонь.
— Нет.
Мишель уже презирала себя за ту эйфорию, какой наполнил ее этот краткий ответ.
— Ты должна знать, что существует женщина, которая меня интересовала всегда и на которой я хотел жениться. Но не смог. Мы решили дождаться своего дня.
— А ты хочешь жениться?
— Конечно. Но только на той женщине.
— Удивительно, что она еще не объявилась.
— Почему? — с вызовом спросил он. — Роб возник на твоем — горизонте, лишь когда тебе исполнилось тридцать.
— Наверное, ты и я — слишком поздние цветы, — Мишель потупилась.
— Думаю, это объяснение теперь сработает, — загадочно проговорил он. — Тебе еще не поздно иметь ребенка. Или нескольких детей, если захочешь. У матери Дага четверо детей. Последних двух она родила в тридцать восемь и в сорок лет. А тебе только тридцать пять.
Почему он все время возвращается к этой болезненной теме?
— У матери Дага есть муж? — сухо спросила она.
— Конечно.
— Тогда мой случай не подходит. Даже если бы я снова вышла замуж, нет гарантии, что я смогу забеременеть.
— Тогда ты усыновишь малыша или ребенка постарше. Шерилин расскажет тебе, что из меня получился не очень плохой брат.
— Она обожает тебя.
— И я ее люблю.
— Для Грэхема ты целый мир.
— Это взаимно. Я получил прекрасное воспитание. Потому что твой брат и моя сестра — лучшие друзья и любовники. Что может быть лучше для счастливого брака?
Друзья и любовники.
Эти слова ударили ее, когда она подумала о своем браке. В некотором смысле Роб походил на Майка. Мужчина, женатый на своей профессии. Оба так были погружены в работу, что порой не замечали, как ей не хватает их внимания.
Грэхем совсем не такой. Хотя он и широко практикующий адвокат, Шерилин у него всегда на первом месте. Они делили вместе все — и радости, и проблемы, и неприятности.
Грэхем был примером для Зака…
— Мы слишком долго разговариваем. — Мишель нервно облизала пересохшие губы. — Позволь мне помочь тебе в ванной. Пока ты будешь там, я уберу твою комнату. Хочешь, я перенесу почту в твой кабинет?
— Да, пожалуйста.
Его мгновенная капитуляция подействовала как бальзам, в котором она нуждалась именно сейчас. Разговор открыл раны, которые затянулись только сверху. Зак явно скучает. Он словно дятел на дереве. Долбит и долбит, пока от дерева ничего не останется.
Она отнесла в кухню поднос, отложила в сторону паспорт и игру. Осталось только перестелить ему постель и принести свежей воды для пилюль.
Последующие несколько дней Зак не мучил ее вопросами и не делал экскурсы в прошлое. Будто вечер вторника очистил воздух. Он разговаривал по телефону с семьей, обсуждал деловые вопросы с сотрудникам из своей компании, смотрел телевизор, решал кроссворды в журналах, которыми завалила его Мишель. Состояние его постоянно улучшалось, к нему возвращались силы.
У нее оставалось больше времени. Она загорала на берегу, купалась в океане.
Зак заставил ее дать обещание, что во время серфинга она никогда не будет заходить дальше гребня первой опадающей волны. Мишель заверила его, что не способна на такую глупость. Она обладала здоровым почтением к могуществу океана. Без Зака Мишель и подумать не могла зайти далеко в воду, независимо от того, есть спасатели на берегу или нет.
Через неделю, собираясь к доктору, он впервые сам надел рубашку. Хаки с короткими рукавами и пуговицами донизу. Помогая застегивать их, Мишель наблюдала, не морщится ли он от боли.
Он прошел к ее машине и без проблем сел в нее. Если не знать, что под рубашкой его торс закован в гипс, ни за что бы не догадаться, сколько перенес Зак.
Кабинет врача находился в медицинском комплексе рядом с больницей. Это был специалист-пульмонолог. Зак сказал, что после операции он видел его только один раз. Едва они вошли в пустую приемную, цветущая рыжеволосая регистраторша лет двадцати с небольшим вышла им навстречу.
— Вы, должно быть, мистер и миссис Сэдлер.
Неужели она и в самом деле так молодо выглядит, что может быть принята за жену Зака?
— Пойдемте в смотровую. Сейчас доктор Теббс занят, но он сказал, чтобы вы его подождали. Он будет с минуты на минуту.
Мишель ждала, что Зак поправит регистраторшу. Но пока они шли за ней через холл, он молчал. Может быть, он ждет, как отреагирует Мишель?
— Я его сиделка, — пояснила Мишель, когда они вошли в смотровую.
— Ох… Простите.
— Мы вовсе не возражаем, — улыбнулся Зак растерявшейся девушке. Его глаза, обращенные к Мишель, светились лукавым блеском. — Правда ведь?
— Правда.
Она сумела выговорить лишь одно слово. От слов Зака ее окатило жаром, и она чуть не задохнулась.
— Проходите и снимите рубашку. Потом ложитесь на смотровой стол.
— Ты поможешь мне?
Напряженный взгляд Зака словно вцепился в Мишель.
Отказать на глазах у регистраторши было бы детским капризом. Сегодня Заку можно все, и он знает это. Сегодня он первый раз встал с постели и вышел из дома. У нее нет выбора.
Мишель расстегнула пуговицы и помогла снять рубашку.
В холле раздались шаги. В комнату вошел мужчина лет пятидесяти. Он разглядывал Зака.
— Вы не похожи на того человека, которому я накладывал гипсовую повязку.
— Это все Мишель. Она окружила меня заботой опытной сиделки. Я чувствую себя довольно хорошо, по-моему, можно больше не принимать болеутоляющие.
