Дженнифер Фэй - В крепких объятиях
– Я… не смогу остаться надолго.
У Кейт загорелись глаза. Про себя Лукас молил только об одном: «Пожалуйста, не спрашивай ни о чем. Не здесь, не сейчас».
– Можем пойти по лестнице, если считаешь, что так быстрее.
Лукас выпустил давно сдерживаемый воздух. Он понимал, как тяжело приходится Кейт. И теперь покачал головой, соглашаясь ждать один из четырех лифтов. Как будто в ответ на его мысли двери со звоном раскрылись.
Будучи джентльменом, он дождался, пока внутрь первой войдет Кейт. Его разъедала тревога, и он последовал за ней на негнущихся ногах.
– Ты в порядке? – спросила Кейт, отвлекая его от мрачных мыслей.
Они одни стояли в лифте, который медленно полз на пятый этаж. Лукас не сводил взгляда с полоски номеров над дверью, которые загорались один за другим.
– В полном.
– Правда? Потому что с тех пор, как мы вошли в лифт, ты выглядишь очень напряженным. И хмуришься так, что распугаешь всех детей в отделении.
Лукас не догадывался, что его мысли отражались на лице. Заставив себя расслабиться, он растянул губы в подобие улыбки.
– Ты не обязан это делать, – повернулась к нему Кейт. – Если ты передумал по поводу знакомства с Молли, только скажи.
Видимо, более приятное выражение лица ему не удалось, потому что взгляд Кейт наполнился сомнением. Он не хотел пополнять ее список забот. Это же просто короткий визит, скоро он станет не более чем воспоминанием.
– Как у нее дела? – Лукас искренне хотел это узнать, надеясь на улучшения.
– Сегодня мы получим результат последнего сканирования и проверим, помогает ли лечение уменьшить опухоль.
– Тогда операция пройдет легче?
Кейт расправила плечи.
– Так мне объяснили.
Интересно, Молли похожа на мать? У нее так же загораются глаза от восторга? Щеки заливаются румянцем от комплиментов? А когда она сосредотачивается, то упирается кончиком языка в нижнюю губу?
Лукас оборвал эти размышления. Невероятно, как много он узнал о Кейт за то короткое время, которое проводил с ней.
Двери лифта звякнули и открылись. Кейт вышла и повернулась к нему:
– Ты идешь?
С трудом сглотнув, Лукас последовал за ней в педиатрическое отделение. Сомневаться в том, где они, не приходилось: на стене от пола до потолка был нарисован желтый жираф, а за ним следовали бегемот, тигр и зебра. Фоном им служили большие развесистые деревья, кусты и трава. Кто-то приложил немало усилий, чтобы маленькие пациенты забыли, что они в больнице.
Его мысли внезапно снова вернулись к собственной дочери. Ей нравится рисовать? Нравятся жирафы? Что украшает стены ее спальни? Его злило, что он не знает ответы на эти вопросы. Должен бы. Любой отец должен. Но Элейна их украла. И что еще хуже – Лукас ей позволил.
Раньше он думал, что обязан пойти на эту жертву; но рассказы Кейт о дочери заставляли задуматься, не мог ли он сделать другой выбор.
– Комната Молли в конце этого крыла. – Кейт открыла двойные двери.
Лукас прошел за ней мимо поста медсестер в середине этажа и погрузился в гул множества детских голосов. Он старался избегать детей с тех пор, как вернулся из Калифорнии – после ссоры с бывшей женой.
Его шаги замедлились, увеличивая расстояние между ним и Кейт. Рядом засмеялась маленькая девочка. Он остановился и посмотрел на ребенка, сидевшего на краю кроватки. У нее были светлые кудряшки, как у Кэрри, и она кому-то улыбалась. Его дочь никогда ему так не улыбалась. Осознание пронзило ему грудь, перехватывая дыхание.
– Лукас! – окликнула его Кейт.
Он собирался идти дальше, но белокурая малышка словно заворожила его. Ее милая улыбка резала ему сердце. Кэрри не улыбалась; она смотрела на него полными слез глазами, а Элейна говорила все громче, трясла перед ним пальцем и требовала уйти. Боль была такая, словно кто-то протянул руку ему в горло и выдрал сердце, оставив на его месте холодную ноющую дыру. Надо уйти. Немедленно.
Кейт коснулась его руки:
– Комната Молли чуть дальше по коридору.
Тепло ее прикосновения проникло сквозь ткань пиджака. Лукас покосился на Кейт и увидел мольбу в ее глазах. Он очень хотел ответить согласием, но заливистый смех маленькой девочки выбил его из колеи. Ему нужно выбраться отсюда. Вдохнуть воздуха.
– Прости. Я не могу.
Вырвав руку из ее хватки, Лукас отвернулся. Он чувствовал, как ее сердитый взгляд вонзается в спину; он заслуживал ее гнев, подведя ее ожидания и даже не объяснившись. Хотя она бы не поняла. Ее дочь ее любила и доверяла ей.
Лукас застонал про себя: мысли только усиливали боль и вину. Если он делал то, что нужно Кэрри, почему ему так плохо?
Не желая ждать лифта, он пошел по лестнице – нет, побежал, словно за ним гнались все гончие ада.
Кейт решит, что он полный мерзавец. Может, она и права. Может, он сам оттолкнул от себя сначала жену, а теперь и дочь.
Глава 10
Кейт размахнулась молотком сильнее, чем следовало, промахнулась по гвоздю и оставила полукруглую вмятину на штукатурке. Только этого ей не хватало – еще и это исправлять! С того случая в больнице прошло два дня, а она все еще кипела. И все из-за Лукаса. Он старательно ее избегал – рано утром уезжал в офис, вечером, когда она возвращалась домой к ужину, выскакивал из дома. Он утверждал, что все это требовалось по делу, но Кейт ему не слишком верила.
Она же знала, Лукас такой, как все мужчины, – на него нельзя положиться. Почему она позволила себе считать, что он отличается от других мужчин в ее жизни? Они говорили то, что она хотела услышать, однако никогда не выполняли обещания.
Может, Лукас хорошо выглядит в своих подогнанных по фигуре костюмах и начищенных ботинках, но под всей этой блестящей мишурой он просто еще один лживый мужчина. Кейт схватила гвоздь, приставила его к новой планке на стене и стукнула молотком. Сильно. Она снова позволила себе довериться. Еще один удар, точно по гвоздю. Когда она уже научится не доверять мужчинам?
Не собираясь портить стену вмятинами от молотка, она нашла на полу ненужный кусок дерева, приставила к гвоздю и ударила уже по нему.
– Что тебе сделала эта деревяшка?
Лукас. Она всегда узнает его глубокий бархатный голос. Раньше он казался ей сладким, как расплавленный шоколад. Но не сегодня.
Она даже не стала к нему поворачиваться. Еще пара ударов, и гвоздь погрузился в дерево.
– Из-за протекшей крыши планка покоробилась, пришлось ее заменить.
– Я не об этом. Похоже, ты срываешь на этом гвозде свою злость. Что-то не так с ремонтом?
– Нет. – Ее взбесило то, что он себя ведет так, словно ничего не понимает. – Все под контролем.
– Послушай, я знаю, что был занят, но ничего не поделаешь. Из-за приближения вечеринки нам пришлось усилить рекламу новой линии драгоценностей.
