Оливия Гейтс - Назвать своей
Сочтя фразу Максима о том, что у него нет дома, концом обсуждения этой темы, Кали вернулась к тому, с чего начался их разговор:
– Это так… неожиданно. Я… не готова. Мне нужно работать.
– По большей части ты делаешь это за компьютером, так что сможешь работать в любом месте. А я позабочусь о том, чтобы у тебя регулярно были необходимые для этого тишина и покой.
– Но как же Лео?..
– Пока ты работаешь, он будет со мной и моей мамой. Она будет очень большим подспорьем. А еще мы возьмем с собой Розу.
Пятна на изящных скулах Калиопы стали еще ярче.
– Сдается мне, ты уже все продумал.
На самом деле Максим предложил Кали поехать в Россию под влиянием порыва. Но, несмотря на это, ему и в самом деле отчаянно захотелось привезти ее и Лео к своей матери, познакомить их прежде, чем он…
Отбросив эту мрачную мысль, Максим пожал плечами, надеясь, что выглядит сейчас спокойным и покладистым – ему не хотелось отпугнуть Кали.
– Не совсем. Это пришло мне в голову только что.
Взгляд Калиопы стал скептическим.
– Хочешь сказать, что раньше не планировал знакомить Лео с его бабушкой?
Самое странное, что это было именно так. Максим осознал это лишь сейчас, после заданного Кали вопроса.
– Нет. Не планировал. Я больше не строю планов.
Зрачки Кали расширились, небесно-голубые глаза потемнели. Без сомнения, она вспомнила, почему он перестал задумываться о будущем.
Максим не упоминал о последствиях своей травмы с того дня, когда признался во всем Калиопе. Близость к ней и к Лео наполнила его неисчерпаемой энергией, разбудила в нем жизненные силы, поэтому он почти забыл о том, что в любую минуту может умереть. Чувствуя себя просто непобедимым, Волков уже с трудом верил, что у него со здоровьем серьезные проблемы. Но ведь его предупреждали, что аневризма – тихий убийца.
Невысказанное смятение Кали было для Максима еще невыносимее, чем сказанные когда-то ею слова про тикающую бомбу в его голове. Надо отвлечь Калиопу от тяжелых мыслей.
– Точнее, я все еще строю планы, но только в бизнесе. Но я не могу так поступать в том, что касается тебя и Лео, – ведь тут от меня ничего не зависит.
Кали опустила глаза, обдумывая свое решение. Веер ресниц затенил ее взгляд, скрывая мысли.
Максим почувствовал, как задрожали губы от желания прижаться к ней поцелуем. Даже от одного взгляда на губы Кали ему до боли захотелось накрыть их своим ртом. Но было ясно, что она не поддастся его ласкам. Цена для нее была слишком высока: приходилось думать о Лео.
Волков мирился с этим, понимая: если попытается перейти границы, которые Калиопе пришлось установить, то она захлопнет перед его носом дверь.
Но теперь, когда у него созрела идея о путешествии в Россию, речь шла уже не о нем, а о его матери. И он решил использовать этот аргумент, чтобы уговорить Кали. Тем более что здесь он вовсе не кривил душой.
Максим коснулся пальцем подбородка Калиопы, заставляя ее поднять лицо и взглянуть ему в глаза своим затуманенным от раздумий взглядом.
– Раньше я считал, что не имею на это права, так как думал, что ты не пустишь меня в свою жизнь надолго. Я не мог рисковать, позволив маме узнать Леонида лишь для того, чтобы снова потерять его, когда ты запретишь наши с ним встречи. Если ты чувствуешь, что по-прежнему не возражаешь против моего с ним общения, разреши мне познакомить вас с моей мамой.
– Максим, не надо…
В ответ на это неуверенное возражение Волков выложил свой главный козырь:
– Мне всегда казалось, ничто не сможет исцелить ее от потерь и страданий. Но если и есть такое средство, то это Леонид.
Калиопа не смогла сказать «нет»: ведь Максим сослался на свою маму.
Стало стыдно, что именно он вспомнил о ее праве увидеть единственного внука, а не она, Кали. Ей было известно, что Татьяна Волкова жива, но неудобно было расспрашивать о ней, ведь Максим рассказывал о стольких испытаниях, через которые той пришлось пройти. А еще Калиопа считала, что ей и с Максимом достаточно проблем, чтобы дополнительно переживать из-за страданий его матери.
Но, кроме нее, у Лео не было больше ни бабушек, ни дедушек. Малыш имеет право узнать о ней, и Татьяна имеет такое же право увидеть внука, как и любой из членов семьи Кали.
Нельзя отказывать в этом Максиму или пытаться оттянуть встречу. Первый день рождения малыша – очень важная дата, нельзя, чтобы его бабушка пропустила такое событие. И Максим прав: нужно приехать заранее, чтобы Татьяна разделила вместе с ними радость подготовки к празднику.
Калиопа согласилась и не успела оглянуться, как уже была собрана пара чемоданов для двухнедельного путешествия. На следующее утро Максим повез Кали вместе с Лео и Розой через полмира туда, где она никогда не была и не предполагала побывать: на его родину.
Полет на частном реактивном самолете оставил неизгладимые впечатления. Кали привыкла к роскоши с таким братом, как Аристидис, да и сама была женщиной состоятельной. Но больше всего ее поразило то, как относился к ним Максим: он изливал на нее и Лео столько заботы, что было даже неловко.
И вот наконец они прибыли в Россию – приземлились час назад в частном аэропорту, а сейчас ехали к маме Максима в лимузине, встретившем их прямо у трапа.
И, в довершение всего, город, по которому они ехали, назывался Архангельск. Как похоже на «архангел»!
И до чего же соответствует ситуации: родной город архангела, что сидел рядом и вел себя как идеальный гид.
– Город раскинулся более чем на двадцать пять миль на обоих берегах реки Двины недалеко от места, где она впадает в Белое море, и на островах в ее дельте. – Максим указал рукой на реку, вдоль которой они ехали. – Когда Петр Первый приказал построить тут государственные верфи, Архангельск стал главным морским портом императорской России. Но в начале восемнадцатого столетия по царскому указу вся международная морская торговля стала вестись через Санкт-Петербург, и Архангельск начал хиреть. Этот указ был отменен спустя сорок лет, но урон городу уже был нанесен, и с тех пор предпочтение отдавалось торговым путям через Балтику.
Кали кинула взгляд на широкий, мощенный камнем спуск к реке, пытаясь представить, как этот город выглядел несколько веков назад, когда Россия была империей. Казалось, тут мало что изменилось: историей дышало каждое дерево и каждый камень.
– В конце девятнадцатого века, после завершения строительства железной дороги до Москвы, отсюда начали вывозить лес. Город жил за счет лесной промышленности и рыболовства вплоть до недавнего времени.
– Пока не пришел ты и не превратил его в крупнейший центр российской металлургии.
Максим скривил губы:
