Редли Честер - Алый жакет
Глория зажгла конфорку и поставила на нее кастрюльку с водой. Новым чайником она пока не обзавелась, а старый сгорел, когда она забыла выключить газ. Зеленый чай — вот что нужно истерической родительнице, склонной к полноте.
На лестнице уже раздавались шаги ее матери. Глория положила на стол пачку салфеток и направилась к двери в тот самый момент, когда мать постучала. Глория открыла. Ожидая увидеть рыдающую женщину, готовую забиться в истерическом припадке.
— Привет, Глория! Я так рада, что ты оказалась дома.
Рыдания и истерик пока не было.
— Я уже и забыла, когда мы сиживали с тобой вдвоем, — произнесла Глория.
— Это было в прошлом месяце за ленчем.
— Да, верно. — Патриция показала на куртку, надетую на дочери. — Ты собиралась уходить?
— Я хотела сбегать за мороженым, — сказала Глория.
Патриция окинула взглядом гостиную и опять посмотрела на дочь.
— Значит, на обед ты планировала съесть мороженое и больше ничего?
Глория молча пожала плечами. Усталым жестом отмахнувшись от дальнейших объяснений. Патриция тяжело опустилась на стул. Впервые Глория видела свою мать в таком подавленном состоянии.
— Были времена, когда я тоже хотела, чтобы мой обед состоял из одного мороженого… — Патриция вздохнула и села прямо. — Твой отец… Разве он ценил то, что я для него делала? Нет. Поставив меня перед свершившимся фактом, он увольняется, собирает свои вещички и уезжает в какую-то дыру…
Мать встала со стула, но, сделав несколько шагов по комнате, опять села, на этот раз на диван. При этом Глории показалось, что у матери подкосились колени.
— Я даже не знаю, достаточно ли у него носков. Он никогда в жизни не собирался сам. Ладно, теперь он — не моя забота.
Забренчала крышка на кастрюле, и Глория вышла на кухню заварить чай. Выключив плиту, она положила в две чашки по пакетику чая, а затем налила туда кипятку. Надтреснутый голос матери проникал на кухню через полуоткрытую дверь.
— Я считала, что у нас с Энди отношения равных партнеров. Я думала, мы такие умные. Мы не выкладывались на двух работах, как это делали все прочие. Вместо этого мы вкладывали все силы в одну работу — его. И у нас все получалось. Никто не выдержал конкуренции с нами. Он рассказывал мне, что люди часто спрашивали, в чем его секрет. Я была его секретом.
И ее заслуги так и не получили признания, подумала Глория. Должно быть, это очень обидно.
— Всю свою замужнюю жизнь я соотносила свои поступки с тем, что я — жена Энди. Я делала покупки только в надлежащих магазинах, пользовалась услугами только надлежащих фирм и никогда не покупала одежды, которая не соответствовал бы нашему общему имиджу. Нашей целью было стать безупречной парой в корпоративной упаковке.
Глория поставила кружку чая перед матерью и села рядом с ней на диван.
— Теперь эта упаковка распакована, — сказала Патриция.
Ее матери нужно было поплакаться в жилетку, что было не внове для Глории, которой неоднократно приходилось выступать по отношению к подружкам, как в роли плакальщицы, так и в роли жилетки. Она понимала, что сейчас от нее ожидают понимания и сочувствия.
Но ведь это была ее мать, которая говорила о ее отце. Возможно, следует подкорректировать правила.
— Папа вернется. Вот увидишь. Он просто…
— Уехал от меня. — Ее мать осторожно пригубила чай, который никак не хотел остывать. — Он теперь сам за себя отвечает. Но я тоже готова начать жить для себя, так как живешь ты.
— Но, мама… — Глория испугалась. Неужели мать предлагает ей жить вместе?
— В конце концов, мне всего-навсего пятьдесят. Моя жизнь вряд ли окончена. Я еще хоть куда.
— Конечно, не окончена. Что за глупости. Успокойся, мама. Все наладится.
— И поэтому… — Мать посмотрела на дочь оценивающим взглядом. — Если я собираюсь опять выставить свой товар на рынок, то ему нужна новая упаковка. — Она вскочила с дивана. Глория тоже вскочила. — Я хочу порыться в твоем шкафу. Интересно, что теперь носят девушки.
— Мама? Товар на рынок? Чепуха. Это же совершенно не вяжется с… Не думаешь ли ты, что…
Но Патриция уже поставила свою чашку на столик и пошла к встроенному шкафу. Прежде чем Глория успела обежать низкий столик и помешать ей, она уже распахнула дверцы.
Быстро сдвигая вешалки в сторону, она добралась до юбки, которую Глория считала немного экстравагантной и провоцирующей и надевала очень редко.
— Ага, нашла. В этом ты, наверное, ходишь на свидания. Гм. Коротко и в обтяжку — отлично!
— Мама!
— Дорогуша, я ведь тоже ходила на свидания в свое время. Тогда тоже носили короткие юбки. Какая шикарная вещица. — Она вытащила из шкафа прозрачную шифоновую блузку, которую Глория купила перед тем, как рассталась с Джарвисом. Пытаясь разжечь потухший костер.
Патриция вытащила еще одну вешалку.
— А эту милую маечку ты, должно быть, надеваешь под нее.
Нет, она не надевала под нее эту маечку, но не стала поправлять мать. Да и не до того ей было, потому что та уже вытащила из шкафа алый жакет…
— О, это именно то, что надо! — Патриция повесила обратно в шкаф блузку и «маечку». — Можно мне позаимствовать его у тебя?
— Нет!
Патриция уже начала раздеваться.
— Почему?
— Потому что… — Глория с беспокойством взирала на жакет. — Но что… что ты делаешь?
— Переодеваюсь. Я хочу выйти на люди.
— На люди — это куда? — спросила Глория с подозрением.
— Пока еще сама не знаю. Куда-нибудь. И мне нужна подходящая одежда.
— Но ведь ты не сможешь это надеть!
Патриция без всяких проблем застегнула пуговки алого жакета. Легко и просто.
— О, мне это нравится. — Она провела ладонями по груди, ощущая кожей ласковое прикосновение ткани. — Чудесная ткань. Откуда она у тебя?
— Подарок подруги, — пробормотала Глория, испепеляя взглядом предательский жакет.
— В нем что-то есть, не правда ли?
— Ты даже не представляешь себе, что именно.
А затем, к ужасу Глории, ее мать надела короткую юбку из тонкой черной кожи и стянула на талии широкий ремень.
— Что ты делаешь?
Патриция рассмеялась, удовлетворенно рассматривая себя в зеркале.
— Вот так. Ну. Как я теперь выгляжу?
Вообще-то она выглядела классно.
Мать по-своему интерпретировала выражение лица дочери.
— О да. Моя прическа. Слишком по-светски, не так ли?
— Да. — Глория ухватилась за этот предлог. Возможно, теперь ее мать откажется от своих намерений. — Она совершенно не подходит ко всему остальному… — Слова Глории повисли в воздухе, потому что Патриция устремилась в ванную, где принялась усердно расчесывать волосы.
