Карла Неггерс - Запретный плод
— Вы, наверное, должны знать всех знаменитостей, — наконец заметила Эмба. Ее глаза горели от возбуждения, как будто и на нее лег отблеск славы и богатства.
Джеффри снисходительно улыбнулся.
— Некоторые из них даже мои клиенты.
Девочкам с трудом удалось усидеть на месте.
— Кто? — спросили четверо из них в один голос.
Он рассмеялся и назвал три имени, известных всем присутствующим, включая двух монахинь, которые редко ходили в кино или смотрели телевизор. Кэйси была более чем удивлена. Несомненно, Джеффри преуспевал. Она попыталась представить себе, какой образ жизни он ведет, и не смогла. Это беспокоило ее. Он не мог жить так, как описывали светские журналы… Или все-таки мог? Помпезность и романтический ореол, секс и наркотики, неразборчивость в средствах достижения цели и жульнические сделки — неужели все это было частью жизни Джеффри Колдуэлла? Нет, невозможно! Он проводил свой отпуск здесь, в Беркшире, наслаждаясь покоем и уединением, даруемыми горами. Нет, он был другой.
Но разве не он поцеловал ее буквально через несколько минут после знакомства? А что, если именно его опытность, умение обращаться с женщинами и привели ее внезапно и стремительно в такое возбуждение?
Ради Бога, продолжала размышлять Кэйси, злясь на себя. Ведь он сидит здесь и уплетает бутерброд с арахисовым маслом и джемом! Что может быть более нормальным?
— Как же вышло, что вы попали в такую дыру, как эта, да еще ездите на таком драндулете? — нахально поинтересовалась Эмба.
Сестры-монахини уже раскрыли было рты, чтобы сделать ей строгий выговор, но Джеффри только рассмеялся.
— Ну, я бы не назвал Беркшир дырой. А пикап я унаследовал от своего деда, как и дом, и землю, после его смерти.
«Деда»?! Кэйси замерла и сидела не шевелясь.
Джеффри, внешне невозмутимый, налил себе стакан воды. Сестра Джоан усадила его на край длинной деревянной скамьи рядом с Кэйси так близко, что он бедром касался ее ноги. Это было ему приятно. Видимо, ей тоже, поскольку она не делала попытки отодвинуться. Однако теперь он почувствовал, как по ее спине время от времени пробегает мелкая дрожь. Никогда еще его мыслями так быстро и бесповоротно не завладевала ни одна женщина. Он не желал ни рассердить ее, ни причинить ей боль или сделать что-то такое, что помешало бы их сближению. Но это не могло служить оправданием лжи, хотя бы и ради спасения. Эмба задала вопрос, которого он боялся, и он сказал правду. У него не было выбора. Если бы Кэйси нравилась ему меньше, может, он бы и солгал.
— Я не был здесь с самого детства, — продолжал Джеффри, потягивая воду из стакана — Я слышал, что мой дед — Сэс Рэсбоун — неоднократно ссорился с обитателями фермы Рэйнбоу. Вообще, Рэсбоуны имеют склонность к некоторой сварливости, но у них нет дурных намерений.
— Что было, то прошло, — сказала сестра Джозефина. — Мы рады приветствовать вас в качестве нового соседа, мистер Колдуэлл.
— Значит, вы — внук старикана Рэсбоуна! — вскричала Эмба, в то время как остальные девочки хихикнули или застыли, уставившись на Джеффри широко раскрытыми глазами. — Эй, Кэйси, помнишь, как он поступил с тобой? Разве ты не рассказывала нам, как…
Сестра Джоан легонько ударила рукой по столу.
— Довольно, Эмба. Можешь принести с кухни поднос с персиками.
Даже не покраснев, без тени раскаяния Эмба ретировалась. У Джеффри засосало под ложечкой. Он понял, что затронул даже более щепетильную тему, чем мог предположить. Он считал Кэйси образованной женщиной, занимающей довольно высокое служебное положение в Вашингтоне, у которой тетушки — монахини Ордена Святой Екатерины. Он допускал, что ее неприязненные отношения с Сэсом Рэсбоуном были вызваны разницей во взглядах: старик презирал малолетних правонарушительниц и не доверял им, а Кэйси и монахини — перевоспитывали их и доверяли им.
Теперь стало очевидно, что здесь была другая, более серьезная причина. Либо дед доставил ей какие-то неприятности, либо она ему. Но что это было? Когда? Сэс рассказывал ему так много всяких историй!
«О черт, — думал он, — что это меняет?» С каждой минутой обстановка становилась все более напряженной. Джеффри посмотрел на Кэйси, на ее нежную тонкую шею, на ее огромные голубые глаза, так старательно избегавшие его взгляда, на то, как вздымалась и опускалась ее грудь при дыхании, как неестественно прямо сидела она на жесткой скамье… У него не было ни минуты покоя с того момента, как накануне ее байдарку закружило в водовороте. Ни одной минуты!
Но что он мог с этим поделать? «Проклятье, черт побери! — думал Джеффри. — Я очарован женщиной, для которой чтение Оксфордского словаря — хобби. Которая симпатизирует этим нахальным девчонкам. Что у меня с ней общего? Ничего, ровным счетом ничего».
Эмба вернулась с кухни с персиками и поднесла поднос ему первому. Он взял один, передал поднос Кэйси, которая по-прежнему не смотрела ему в глаза, и резко поднялся, чувствуя непривычную слабость в коленях. А ведь ему случалось конфликтовать с дельцами кино— и телеиндустрии самого высокого ранга, и он никогда не отступал. Но две монахини, одиннадцать малолетних правонарушительниц и Кэйси Грэй — больше всего именно Кэйси Грэй — почти лишили его присутствия духа. Он злился на самого себя: что за дьявол в него вселился?
— Благодарю за ланч, — произнес Джеффри, выдавив из себя любезную улыбку. — Досточтимые сестры, девочки, Кэйси.
С этими словами он решительно вышел из гостиной.
— Хорошенькое дельце, Колдуэлл, — пробормотал он себе под нос и поддал ногой камень. — Ничего не скажешь, просто отличное!
Уже ничего нельзя было изменить. Кэйси узнала, что Сэс Рэсбоун был его дедом. Если одного этого достаточно, чтобы послать его к черту, значит, так тому и быть.
В поле он замедлил шаг. Неужели он ничего не может изменить? Скорее всего, именно так! Разве не улаживал он самые невероятные и скандальные сделки в Голливуде? Что он говорил при этом своим клиентам? «Если есть желание, значит, всегда есть способ добиться его осуществления…» Но он знал, что проблемы возникают тогда, когда он сталкивался с таким же сильным характером, как его собственный…
5
На следующее утро Джеффри вынес из дома шезлонг и расположился на берегу реки. Он провел беспокойную ночь и нуждался в разрядке. Какой угодно, пусть даже это будет работа, лишь бы она целиком завладела его мыслями. Джеффри достал сценарий, хотя читать его не было ни малейшего желания.
Те несколько часов, на которые ему удалось забыться тревожным сном, его мучили кошмары о малолетних правонарушительницах и своем несгибаемом, как вязальный крючок, деде. Просыпаясь время от времени, он ощущал душевную боль от того, что рядом с ним нет Кэйси. Он обвинял себя в излишней самонадеянности и представлял ее стройное тело, прижавшееся к нему, ее сонное дыхание после долгих часов любви. Напрасно Джеффри надеялся, что его послеполуденная десятимильная прогулка поможет ему уснуть.
