Кэтрин Гаскин - Край бокала
— Вот уж не думала, что буду ночевать в аукционном помещении, — фыркнула она. — А теперь надо увидеться с пациенткой.
Мы прошли через большую ванную комнату, которая находилась между комнатой сиделки и спальней самой леди Мод.
— Знаете, — она фамильярно тронула меня за руку, — я слыхала, что вашей бедной матушки уже нет на свете. Господь да упокоит ее душу. Ну да хорошо, что вы воротились, для старой леди будет очень приятно иметь подле себя родную внучку, хотя, бьюсь об заклад, это большое огорчение для мистера Шеридана, который надеялся…
Тут она умолкла, потому что мы вошли в спальню леди Мод, где уже находился Коннор, предупрежденный о приходе сиделки.
Как только мы вошли — впереди шла миссис О'Ши в накрахмаленном белом халате, — леди Мод, лежавшая на кровати, подняла руку, словно в знак протеста, и что-то тихо сказала Коннору. Мне удалось расслышать «совершенно незачем». Миссис О'Ши вспыхнула.
— Об этом будет судить доктор Доннели, — отрезала она. — И я здесь не ради развлечения. Мистер Шеридан, могли бы вы вызвать Майкла Суини и Джима Даффи? Здесь нужны некоторые перемены.
— Какие именно, миссис О'Ши?
— Эта мебель, мистер Шеридан… Я не могу выполнять свои обязанности в таком помещении. Не дай бог, что случится, и доктор не сможет здесь свободно передвигаться.
Несмотря на новую попытку протеста со стороны больной, было сделано то, чего хотела миссис О'Ши. На время она получила здесь власть и упивалась ею. Рабочие пришли и стали выносить вещи по ее указанию. Я чувствовала, что мне надо бы побыть около леди Мод, как-то успокоить ее, пока будут выносить любимые ее вещи, но я знала, что моя помощь будет решительно отвергнута. Даже тот момент ночью, когда я делала ей искусственное дыхание, был сейчас не в счет. Никто не должен был жалеть леди Мод, она требовала уважения и повиновения, а не жалости.
— Достаточно! — услышала я слабый голос.
— Леди Мод, в этой комнате я распоряжаюсь!
— Довольно!
Привычка к уважению и повиновению не исчезает сразу. Рабочие поставили на место стол, который уже собирались выносить, и удалились. Миссис О'Ши отвернулась и принялась возиться в своей сумке, скрывая таким образом свое недовольство. Повернувшись к Бриджит, которая уносила мелкие вещи, сиделка сказала:
— Вы можете пока идти, Бриджит, и возвращайтесь ровно в полдвенадцатого, чтобы я могла пообедать.
Меня отпустили вместе с Бриджит. Мне казалось неправильным оставлять старую леди наедине с рассерженной миссис О'Ши, но я догадывалась, что хозяйка дома даже сейчас хотела бы справиться со своими проблемами сама.
В коридоре Энни сообщила мне, что Коннор отправился на завод и просил позвонить, если что понадобится. Этого следовало ожидать — он как бы говорил мне: «Я же предупреждал, что оставаться вам не следует, а если уж остались, полагайтесь только на себя». Я повернулась к Майклу и Джиму, которые стояли возле вынесенных ими в коридор вещей, словно ожидая нового представления.
— Надо бы поставить эти вещи в соседней комнате, — сказала я. — Она снова захочет их увидеть, как только немного поправится. Вот, например, можно сюда. — Я отворила одну из ближайших дверей, ожидая увидеть еще один склад мебели, но замерла в удивлении. Эта комната была темной из-за плотно задвинутых штор. Мне показалось, что здесь пахло духами. Я успела различить несколько зеркальных поверхностей и какой-то ковер. Но тут подошла Энни и затворила открытую дверь.
— Наверно, надо поискать другое место, мисс Мора, — сказала она. — Мистер Коннор будет недоволен, если в этих комнатах нарушится порядок. Ведь это комнаты миссис Шеридан, не так ли? Никому не позволено сюда входить.
Я слегка оторопела.
— Миссис Шеридан? — тупо повторила я.
— Мисс Лотти, жены мистера Коннора.
Хлопотливый день тянулся дальше, и дела, следовавшие одно за другим, не давали мне времени поразмыслить. Едва мы разобрались с мебелью, позвонил Отто Прегер в кабинет Коннора.
— Мне жаль, что у леди Мод случился приступ, — сказал он.
— Доктор заверяет, что приступ не очень опасный. Но ей нужен покой. От больницы она отказалась, но нам удалось найти сиделку.
— А, понятно. Значит, вы остаетесь? Я так и думал.
— Я остаюсь на время. Я не собиралась этого делать.
— То, что люди собираются делать, и то, что они делают в действительности, редко совпадает. Теперь скажите мне, я вам чем-нибудь могу помочь?
Я знала, что с его стороны это не просто предложение, сделанное из вежливости, и задумалась на минуту. Пожалуй, кое в чем Отто Прегер действительно мог помочь. Я мысленно сравнила этот неустроенный дом с замком Тирелей.
— Да, можете, — ответила я наконец.
— Буду рад. Что же это?
— Боюсь, это покажется смешным, но нам нужны продукты. Еда здесь… не самая лучшая, а нам сейчас надо кормить много народу. В дальнейшем я надеюсь сама все организовать, но для начала это было бы существенной помощью.
— Я прекрасно понимаю вас и знаю, какова еда и кухня в Мирмаунте. Это я буду иметь в виду. Что-нибудь еще?
— Еще одна вещь.
— Да?
— Если будет время, мне бы хотелось вас навестить.
— Да, да, понимаю, вы хотите посетить замок Тирелей.
— Замок Тирелей для меня пока мало что значит, мистер Прегер. Мне хотелось бы увидеться с вами. — Я сама не очень понимала, отчего у меня возникло такое желание, словно я хотела найти убежище от этого дома тревог в его мире порядка и рассудительности.
— Конечно, приезжайте, мисс д'Арси, — ответил он. — Это будет для меня огромной радостью. Если я окажусь во Франкфурте, приезжайте на следующий день, я буду дома.
Уходя из кабинета Коннора, я почувствовала облегчение, обеспечив себе своего рода путь к отступлению. Теперь я была в состоянии выслушать жалобы возмущенной Энни на то, что сиделка потребовала две «немного недожаренные» бараньи котлеты, а готовить их не из чего. Я успокоила ее, сказав, что миссис О'Ши вполне удовлетворится омлетом с ветчиной, и я возьму это на себя. При этом я внимательно следила за ее реакцией. Если Энни откажется передать мне кухню, то мне можно уезжать сразу — толку здесь все равно не будет. А если она на это согласится, то мы как-нибудь проживем. Энни уступила мне не без радости. Она вдруг широко улыбнулась:
— Ну, мисс Мора, кто бы мог подумать, что вы возьметесь за это!
Мы с ней вышли в сад, чтобы нарвать зелени. Он был большим, очень старым (мне показалось, даже более старым, чем дом) и, конечно, запущенным. В дальнем конце сада, где стояла каменная скамейка для отдыха, мне удалось найти то, что некогда было грядками. Теперь зелень здесь росла вперемешку с сорной травой и так густо, что кустики мешали друг другу. Я нашла лаванду, петрушку, тимьян, розмарин, чабер, шалфей… Все эти названия были мне знакомы с раннего детства. У Бланш висели дома старинные гравюры с изображением этих растений. Некоторые из них я впервые увидела растущими в огороде, где сама Бланш, возможно, впервые узнала их названия.
