Мэрил Хенкс - Не могу забыть
Не смея поверить, что ее отпускают, Мона устремилась к выходу. Брет двумя шагами опередил ее и открыл дверь.
Когда Мона не оглядываясь пошла к лифту, Брет бросил ей вдогонку:
— Завтра утром увидимся в парке.
Как назло, лифт не торопился. Чувствуя, что Брет стоит в дверном проеме и наблюдает за ней, Мона попыталась скрыть волнение.
— Если ты так спешишь, то можно воспользоваться лестницей, — подсказал он.
Закусив губу, Мона последовала его насмешливому совету, вихрем сбежала вниз и прокралась в апартаменты Рика, стараясь производить как можно меньше шума.
Если он проспал, как иногда случалось, то еще не успел хватиться ее. Нужно только избавиться от спортивного костюма и принять душ…
Она дошла до середины коридора, когда дверь гостиной открылась и на пороге появился Рик, сидящий в кресле на колесиках. Он был побрит и одет. Когда Мона увидела его лицо, побледневшее от страха и гнева, у нее душа ушла в пятки.
Внезапно прозрев, она поняла, что Рик смертельно боится ее ухода.
— Где тебя черти носят? — грубо спросил он.
— Гуляла в парке. — Поняв, что оправдывается, она добавила: — Мне нужны физические упражнения.
— Когда я увидел, что тебя нет в комнате, то не знал, что и думать. Почему ты не сказала мне, что собираешься выйти?
— Я думала, ты спишь.
Он обвел взглядом ее тренировочный костюм и кроссовки.
— Это ведь не в первый раз, верно?
— Верно, — призналась она.
— И давно ты тайком уходишь из дому? Слегка зардевшись, Мона ответила:
— Недель семь-восемь. Каждое утро, если хорошая погода.
— Жаль, что я не знал про твои предрассветные занятия. С удовольствием присоединился бы. Свежий воздух мне на пользу.
Она прекрасно знала, что Рик равнодушен и к свежему воздуху, и к любым физическим упражнениям, кроме плавания.
Он относился к типичным затворникам, предпочитал автомобили и кондиционеры и, если бы не тратил столько сил на работу и светские развлечения, давно растолстел бы.
— Ну что ж, присоединяйся, — спокойно предложила она.
— Бегунья трусцой и человек в инвалидном кресле? Да это же курам на смех! — вспылил он.
— Пожалуйста, Рик, не… Он резко прервал ее:
— Побыла бы на моем месте, так узнала бы, что это такое!
— Скоро ты встанешь на ноги.
— И смогу по утрам вприпрыжку ковылять по парку. Есть к чему стремиться!
— Не понимаю, на что ты сердишься, — пробормотала она.
— А чего ты ждала? Я прикован к этой квартире, а ты убегаешь тайком, не говоря мне ни слова!
— Извини. Я…
— Будь я проклят, если позволю тебе уйти и оставить меня еще раз! ~ Это была наполовину угроза, наполовину мольба.
— Если ты против, я больше не буду уходить, — сгоряча пообещала она и тут же пожалела об этом, вспомнив слова Брета: «Завтра утром увидимся в парке».
Но на смену сожалению пришло облегчение. Теперь, когда Рик обо всем узнал, она уже не сможет уступить искушению.
— Вот она, живая и здоровая! — Из гостиной вышла Кларис, которой очень шла бело-голубая форма сиделки. Ее короткие волнистые волосы были такими же черными, как и у Моны, а цвет глаз напоминал покрытые росой фиалки.
Женщины обменялись взглядами и поняли друг друга без слов.
— Я говорила ему, что он делает из мухи слона, — сказала Кларис с протяжным ирландским акцентом, которым частенько пользовалась для усиления эффекта. — Но разве он когда-нибудь слушает?
Хотя Кларис была Рику ровесницей, она обращалась со своим подопечным как с непослушным мальчишкой, строго отчитывала, когда он не выполнял предписания врачей, не обращала внимания на его приступы гнева, успокаивала его страхи и смягчала боль с почти материнской нежностью…
Первая сиделка не смогла с ним справиться и через несколько дней ушла в слезах. Вторая продержалась неделю.
Поэтому Кларис, опытная сиделка и жизнерадостный человек с неизменным чувством юмора, оказалась для них подлинным даром небес.
На первых порах Рик не мог спать от боли и хотел, чтобы Мона неотлучно находилась при нем. Но Кларис твердо сказала ему, что Мона еще не готова к таким нагрузкам, уложила девушку и всю ночь просидела рядом с больным. Время от времени она поступала так и сейчас, когда Рик ощущал боль или беспокойство.
Рик жаловался на чрезмерную опеку, ворчал, когда Кларис обыгрывала его в карты или шашки, однако привык к ней, и Мона боялась думать о том, что будет, когда работа Кларис закончится и она уйдет от них.
— Судя по всему, вы не прочь принять душ, переодеться и слегка перекусить, — сказала она Моне. — Когда девушка кивнула, Кларис повернулась к Рику. — А вы тем временем сможете опробовать новый метод лечения, предложенный доктором Уиллером.
— Только недолго, — проворчал Хаббард.
— Пять минут, — заверила его Мона. — Если тебе не терпится начать работать, я могу пожертвовать завтраком.
— Сегодня я работать не буду. Как только все будут готовы, мы поедем в «Голубую лагуну».
— Но ведь мы собирались туда только завтра утром, — пролепетала Мона.
— Я решил, что Кларис права…
— А разве хоть раз было по-другому? — Кларис пожала плечами.
Рик бросил на нее сердитый взгляд и продолжил:
— Она предложила поехать в «Голубую лагуну» на день раньше. И это верно. В пятницу половина города устремится за город, и на шоссе негде будет яблоку упасть. Я уже велел Стиву заехать за нами сегодня в половине одиннадцатого.
— Раз так, — бодро сказала Кларис, — у меня еше миллион дел. — И добавила, стараясь быть суровой: — Почему мужчины все решают в последнюю минуту?
Рик улыбнулся. Страдальческие морщины на его лице разгладились, и оно приобрело мальчишеское выражение.
— Чтобы женщины всегда были наготове.
— Еще чего! ~ Кларис тряхнула черными кудрями.
— Раз мы едем с ночевкой, прихватите с собой какой-нибудь симпатичный наряд для вечеринки, — добавил Рик.
— Если будет время.
— Для таких вещей у женщин всегда найдется время, — вкрадчиво ответил Рик.
— Только в том случае, если они не приглядывают за мужчинами. — И довольная тем, что последнее слово осталось за ней, Кларис отвезла кресло обратно в гостиную.
Тем временем Мона пошла принимать душ.
Она встала под струю горячей воды и постаралась забыть о Брете и обо всем, что она узнала сегодня утром.
С прошлым покончено. Покончено навсегда. Она надеялась только на одно: прежде чем Рик узнает о его возвращении, Брет поймет, что все бесполезно, и незаметно уедет, оставив их С миром. С миром… Забавно. Ужасно забавно. Ее смешок больше напоминал всхлип.
