Марджери Хилтон - Жестокий маскарад
— Но Анна брюнетка и выше ростом, — возразила Вирджиния.
— В наши дни девушки меняют цвет волос чаще, чем шляпки, а о росте трудно судить по фотографии, — решительно заявил Ланс.
— Надеюсь, вы правы.
— Конечно, — он пожал ей руку. — А теперь забудьте обо всем плохом. Может быть, вы подождете в машине, пока я позову А-Фуна?
— Я пойду с вами.
— Как вам угодно.
Бунгало стояло на сваях, на террасу вели четыре широких ступени. Ланс оставил чемоданы на террасе, сказал «подождите минуту» и исчез среди деревьев. Вскоре он вернулся в сопровождении низенького китайца — это и был А-Фун. Его невыразительное лицо казалось непроницаемым, только глаза под тяжелыми веками хмуро оглядывали Вирджинию.
В том, как он обратился к ней, было что-то неприятное. Вирджиния заставила себя улыбнуться, инстинктивно поняв, что не стоит наживать себе врагов, и А-Фун поклонился, выпростав из складок одежды морщинистые руки.
— Теперь поедем к Петри, — с легким нетерпением сказал Ланс.
Она стояла, вдыхая еще невыветрившийся запах краски и рассматривая широкий холл, занимавший половину бунгало. В него выходили двери — две с одной стороны, три с другой. Ее нежелание уходить отсюда было таким явным, что Ланс с любопытством уставился на нее.
— У вас есть пять минут, чтобы удовлетворить свое женское любопытство, — сухо заметил он, скрестив руки на груди и прислонившись к стене.
Во всех комнатах стены были недавно покрашены; там стояла хорошая мебель, и не ощущалось ни малейшего признака того, что здесь жил Брент. Наконец, в кабинете она нашла то, что искала — здесь были навалены кипы медицинских журналов, лежали папки и листы чистой бумаги. На стене висела большая карта Востока; рядом, на столике, стоял телефон и лежала открытая записная книжка. Казалось, в этой комнате ремонт не производили.
Она медленно огляделась и заметила, что Ланс встал в дверях кабинета, пристально наблюдая за ней.
— Это то, что вы хотели увидеть? — спросил он.
Она смутилась, но тут же поняла смысл его вопроса: на стене, у самых книжных полок, висел календарь. Это было хорошее издание, составители которого старались подобрать фотографии самых привлекательных фотомоделей. На открытой странице был портрет Анны.
Ланс встал рядом с Вирджинией и, не говоря ни слова, вырвал страницу из календаря, а затем протянул ей.
— Спрячьте это подальше. Брент не должен знать.
У дверей Ланс остановился и сдавленно произнес:
— Простите меня, Вирджиния.
— За что? — удивилась она.
Он коснулся ее руки.
— За то, что случилось с вами и с Брентом. Ведь вы в самом деле любите его, да? И вы боитесь…
Глава 7
При виде супругов Петри страхи Вирджинии рассеялись, как дым. Рэй Петри был спокойным, молчаливым человеком, а Лаура на первый взгляд казалась болтушкой, но вскоре становилось ясно, что за ее беззаботным щебетанием скрывается пережитое горе. После ужина и отъезда Ланса радушные хозяева посвятили девушку в свои семейные секреты.
— Я так давно не была в Англии, — говорила Лаура, — что каждый англичанин кажется мне родным человеком. Представляете, я еще ни разу не видела моих любимых племянников! Посмотрите, какая прелесть! — и Лаура показала фотографию пятилетней девочки и мальчика трех лет.
— Что бы ни случилось, дорогая, — продолжала она, — не повторяйте нашей ошибки. Поженившись, мы решили сначала пожить для себя, поездить по миру, и когда, наконец, захотели иметь детей, было уже поздновато. Теперь нам обоим за тридцать, и нет никакой надежды, — голос Лауры дрогнул.
Рэй подошел к ней, обнял за плечи и ласково заметил:
— Не надо об этом, дорогая, у Вирджинии хватает своих забот.
Не зная, что сказать, Вирджиния молчала, и Лаура, наконец успокоившись, виновато добавила:
— С моей стороны было непростительной глупостью вываливать на вас все наши беды. Но мне не хотелось говорить о Бренте и о том, что произошло. — Она смешала коктейль и протянула бокал Вирджинии. — Только опыт помог мне пережить это — мы многое повидали, проведя год на Аляске, на островах, теперь здесь…
— Вы всегда ездили вместе с мужем?
— Нет, сначала Рэй считал, что мне не подходит тропический климат, но я настояла, чтобы он взял меня с собой.
Она замолчала, а Вирджиния ощутила страстное желание поделиться своей тайной. Она не сомневалась в отзывчивости Лауры, но исповедоваться в вине, которая становилась тяжелее день ото дня, было невыносимо.
Вирджиния почувствовала себя страшно одинокой.
На следующий день, когда они завтракали после прогулки по Бангкоку, пришло сообщение из клиники: Бренту Хартлину необходимо задержаться.
— Почему они тянут время? Какого черта держат его там? Простите, дорогая, но я же вижу, как вы переживаете! — выпалила Лаура.
— Доктор Рейн не смог прилететь — самолет неисправен, — пояснил Рэй.
— Ну, это уже слишком! Я пойду в клинику и выскажу им все, что думаю, — Лаура повернулась к Вирджинии. — В самом деле, почему бы нам не пойти туда? Вы повидаетесь с Брентом и немного успокоитесь.
— Мне не хотелось бы навязываться, — вздохнула Вирджиния. — Врачи были так добры ко мне, и я…
Она опустила голову, пытаясь скрыть мучительное разочарование: в сообщении не было ни единого слова утешения. Лаура молча пила кофе, Рэй курил, выпуская сизые кольца дыма. Внезапно он спросил:
— Ширани еще не вернулась?
— Не знаю, — удивленно пожала плечами Лаура. — А почему ты спрашиваешь?
— Да так, просто я подумал, каким ударом это будет для нее. Ведь она ничего не знает.
Скорее из вежливости, чем из любопытства, Вирджиния спросила:
— А кто эта Ширани?
— Доктор Ширани Ансвар. — Лаура взяла кофейник и наполнила чашки. — Разве Брент не упоминал о ней?
— Не помню, наверное, я забыла… Она его знакомая?.. — окончательно растерялась Вирджиния.
— Да, она тоже врач нашей клиники и была личным ассистентом Брента последние полгода, — ответил Рэй.
— О, я понимаю… — осторожно проговорила Вирджиния, отпивая из чашки и не замечая предупреждающего взгляда Лауры, обращенного к мужу. — Ширани… какое красивое имя.
— Такое же красивое, как и ее голос, — с легким недовольством заметила Лаура. — Она говорит совершенно без акцента, и ее голос напоминает звон хрустальных колокольчиков на рождественской елке.
— Она родом из Таиланда? — голос Вирджинии сорвался на хрипловатый шепот.
— Англо-индианка. Чрезвычайно умна и образована. К тому же еще и красива, — Рэй говорил сухо и невыразительно. — Так что женская половина клиники не питает к ней особой нежности.
