Элизабет Хой - Вечный цветок
— Завтра вы, без сомнения, увидите его. Он будет возглавлять религиозную процессию, идущую из мечети. Как вы знаете, пятница — это священный день для мусульман.
Одевшись к ужину, Мэнди встала у окна и посмотрела в темный сад. Тоненький серп луны, который она видела несколько дней назад, теперь пополнел и висел над деревьями, как долька апельсина. Бесчисленные светлячки летали над благоухающими клумбами, где-то тихо журчал фонтан.
Где сейчас Стивен? Что он делает в такую волшебную ночь? Сидит в одиночестве у своей старой машины, готовя на маленькой плитке, видя лишь бездонное темное небо и луну, висящую над головой?
Она вспомнила о нем вновь, когда сидела за красиво сервированным столом в гостиной, обставленной старинной французской мебелью. Предлагаемые арабские кушанья и блюда французской кухни были прекрасно приготовлены и подавались на посуде, не имеющей цены. А Стивен, наверное, ест консервированную фасоль прямо из банки. Почему она пожалела его? А может быть, она просто соскучилась по нему?
На следующее утро Мэнди проснулась с предвкушением чего-то особенного и долго не вставала, с постели, любуясь затейливым узором из роз, которым была украшена ее комната. Потоки яркого солнечного света проникали сквозь решетчатые жалюзи на окнах. Было так тихо, что из сада доносилось журчание фонтана. Слуга-араб внес в комнату девушки завтрак: кофе, тосты, булочки и большую корзину свежих фруктов.
Позавтракав, путешественники отправились посмотреть на процессию мусульман. Самого шейха не было видно. Чтобы добраться до города, его управляющий предложил им автомобиль, хотя расстояние было небольшим. Но Рената предложила пройтись пешком.
— У нас масса времени, — сказала она ему, — а эта прогулка будет прекрасной возможностью полюбоваться вашим великолепным Эль Хабесом.
Это замечание явно понравилось управляющему. Как и многие другие представители мужского пола, он быстро подпал под обаяние Ренаты.
Солнце поднялось уже высоко и немилосердно пекло. Дорога, ведущая от дворца, вначале оказалась довольно пыльной, но быстро свернула в тень лимонных и апельсиновых деревьев.
В городе с его узкими улочками преобладали низкие одноэтажные строения. Двери домов были плотно закрыты, чтобы внутрь не попадал солнечный свет. Город казался пустынным — несомненно, все горожане собрались на праздник.
Наконец заинтригованные путники вышли к мечети. Она занимала северную часть большой площади, открывшейся перед ними. Ее купола и минареты блестели в ярком солнечном свете. Богослужение было в самом разгаре. До церемонии выхода из храма, которой завершались еженедельные молитвы, осталось совсем немного времени.
Они нашли небольшое скромное кафе в тени акации и сели в прохладной тени, потягивая лимонад со льдом, желая хоть чуть-чуть освежиться. В этой восточной стране никто никуда не спешил, здесь не чувствовался бег времени. Можно было целыми днями ждать какого-то события, не осознавая, что тратишь время на пустяки.
Наконец раздался сигнал, и с внутреннего дворика мечети вышла пышная процессия, которая медленно продвигалась из северной части площади на юг, откуда шла дорога к городу. Впереди всех восседал на белом коне шейх в золотом наряде. Над ним несли расшитый серебром и золотом балдахин. Позади шла группа вооруженных воинов, держащих оружие наготове, — это, были его телохранители. Сразу за охраной ехал всадник, возглавлявший отряд конных воинов, живописно смотревшихся в развевающихся нарядах и ярких головных уборах. Площадь наполнилась звуками рога, цокотом копыт, позвякиванием сбруи.
Когда процессия подошла ближе, Мэнди узнала во всаднике Рамона, почти такого же величественного, как отец, в белом плаще, расшитом серебром, таком длинном, что он практически закрывал бока его скакуна. Развевающийся головной убор Рамона был оторочен золотым кружевом и смотрелся как корона. Национальный наряд он носил с огромным достоинством. Этот гордый юноша так отличался от того скромного Рамона, которого Мэнди встречала на побережье, что она не могла поверить своим глазам.
Он не смотрел ни вправо, ни влево, только вперед; горящий взгляд даже не коснулся скромного кафе и его посетителей. Когда он подъехал ближе, Мэнди почувствовала, как заколотилось ее сердце. Неужели это тот юноша, который шепнул ей на вечере у Ренаты: «Я должен увидеть тебя, Мэнди! Должен».
Она была настолько погружена в свои мысли, что не заметила, как к ним присоединился Стивен. Профессор совсем по-детски восторженно приветствовал своего любимца, Рената была более сдержанна.
— Я так и думал, что найду вас где-нибудь здесь, — сказал Стивен, непринужденно целуя Ренату в висок.
Та на мгновение коснулась ладонью его лица, в ее взгляде читалась такая нежность, что Мэнди пришлось отвернуться. Это было еще одно свидетельство их долгих близких отношений.
— Привет, Мэнди! — повернувшись к ней, небрежно бросил Стивен.
Церемония подходила к концу, и профессор заказал бутылку вина.
— Чтобы отметить нашу встречу, — пояснил он Стивену.
Едва ли можно было найти большую противоположность Рамону. Загорелый Стивен в рубашке с открытым воротом, старых шортах всем своим видом демонстрировал презрение к помпезности только что прошедшей религиозной церемонии.
— Как тебе понравился твой приятель в его привычном окружении? — поинтересовался он. — Впечатляет, не правда ли? На таком роскошном скакуне, с висящей сбоку саблей я бы тоже не отказался прокатиться.
— Да, он выглядел просто великолепно. — Мэнди старалась говорить как можно небрежнее. — Но я, к сожалению, не заметила саблю. Мое внимание приковал белый плащ, расшитый серебром.
— Жаль, — сказал Стивен, понизив голос, чтобы его слышала только она. — Этого нельзя было пропускать. Сабля в его наряде едва ли не самое главное.
В его словах таился какой-то намек. Но какой? Ведь Мэнди уже знала, что Рамон возглавляет армию воинов своего отца.
— Мне удалось получить для тебя приглашение на завтрашний банкет, — сказала Стивену Рената. — Мы с профессором говорили о тебе с шейхом аль Хассаном. Думаю, нам удалось убедить этого упрямца, что ты не секретный агент, работающий на конкурирующую нефтяную компанию.
— Хотел бы я им быть, — засмеялся Стивен. — Это было бы гораздо доходнее.
— Так ты пойдешь на банкет? — не отступала Рената.
— Ренате пришлось проявить настойчивость, чтобы получить это приглашение, — вмешался профессор. — Она пустила в ход все свое обаяние. — Он покачал головой. — И старик не выдержал, сдался наконец, сказав в отчаянии: «О, женщина огромной красоты и еще большего коварства! Разве я могу тебе в чем-нибудь отказать?»
