Кэтти Уильямс - Будущее в наших руках
Но разве ей не хотелось попробовать?
Она задала несколько вежливых вопросов и большую часть дороги смотрела в окно, делая вид, что восхищается пейзажем. Время от времени она бросала на него взгляд: на длинные пальцы, лениво лежавшие на руле, сильные руки, крепкое тело.
Она слышала, как Люси время от времени перекидывается с Марком отрывистыми репликами. Джессика заметила, что ее дочь с Марком, видимо, дружит давно. Они не стеснялись друг друга, их уже не смущали длинные паузы в разговоре.
Джессика так задумалась, что очнулась, только когда Элмсден неожиданно вырос перед ними и она увидела огромное, величественное, внушающее благоговейный трепет строение. Его даже нельзя было назвать домом — это был дворец.
Джессику поразила не столько красота здания, сколько его небывалые размеры.
Она смутно помнила, что до того, как ее родители разорились, они тоже жили в большом викторианском доме. Ей тогда было не больше девяти. Сейчас, глядя на особняк Энтони, она понимала, что их старый дом вовсе не был громадным.
— О Боже, — вырвалось у нее.
Энтони улыбнулся ей.
— Добро пожаловать в Элмсден! — сказал он. — Смею вас заверить, что только часть его пригодна для использования. Он находился во владении нашей семьи на протяжении многих поколений, — объяснил он, открывая дверь и выходя на широкий двор.
— Так вы тут выросли? — спросила Джессика, глядя на него. — Как же вы общались с родителями? По радиотелефону?
— Ха, ха! — раздался голос Люси с заднего сиденья. — Мама пошутила. Клевое место для концерта под открытым небом, — сказала она, ни к кому не обращаясь.
Марк, который тоже вышел из машины, рассмеялся, а Энтони тихо проворчал: «Какая мрачная идея».
— Люси! — окликнула Джессика дочь, выходя из машины и с наслаждением вдыхая свежий воздух. — А твоя сумка?
— Стэн внесет все вещи, — сказал Энтони. Тут, как по его велению, дверь дома отворилась, и на пороге появились улыбающиеся мужчина и женщина.
Но Люси, естественно, ответила с преувеличенной вежливостью: «У меня хватит сил донести свою сумку». Она закинула ее за плечо, и они с Марком отправились к дому, склонив друг к другу головы и болтая.
— Мне показать миссис… — женщина лет пятидесяти, полная, с добрым лицом, вопросительно взглянула на Джессику, — ее комнату?
— Джессика, — представилась Джессика и, улыбаясь, протянула руку. — Джессика Херст. Очень рада с вами познакомиться.
— Я сам проведу ее, Мадди, — сказал Энтони. — Какую комнату вы ей приготовили?
— Зеленую для миссис и соседнюю для ее дочери.
Зеленая комната? Неужели здесь было столько комнат для гостей, что приходилось различать их по цветам?
Когда она была ребенком, в доме ее родителей было только две комнаты для гостей, но в то время и это считалось чересчур экстравагантным.
Она проследовала за Энтони в зал и почувствовала себя каким-то лилипутом среди окружавшего ее великолепия. Это был огромный зал, разделенный пополам витой лестницей. На стенах висели старинные картины. В большинстве своем это были портреты — по всей видимости, представители семейства.
— Какой красивый дом! — сказала она и засомневалась, думая о том, подходит ли слово «дом» для подобного строения. — Такой огромный. Вы, должно быть, часто блуждали здесь.
— Возможно, но тогда он не казался мне таким. И потом, в доме всегда были гости. Мы устраивали вечеринки по выходным. Моим родителям всегда нравилось жить шумно. Я думаю, они решили, что даже если и живут за городом, то это не причина, чтобы полностью изолировать себя от окружающего мира.
Он говорил на ходу, то и дело оборачиваясь, чтобы убедиться, что она идет за ним следом.
У моих родителей тоже были друзья, тоскливо подумала она. До того, как родители вынуждены были продать большой викторианский дом и переехать в маленькую квартиру. Тогда у них осталось мало друзей. Только самые стойкие. Но и они в конце концов покинули тонущий корабль. Можно было справиться с банкротством компании отца, с растущими долгами. Труднее было справиться с отцовским увлечением азартными играми и пьянством.
Она удивилась, как много всего ей пришлось пережить в прошлом.
Когда-то она заставила себя забыть то, о чем не хотелось помнить. И действительно, что было толку вспоминать о прошлом, если там уже ничего нельзя было изменить?
Знала ли она когда-нибудь настоящее счастье?
Она помнила перебранки, враждебность отца, который принял лишнего, мать, съежившуюся от страха. Джессика помнила, как ей приходилось прятаться. Кажется, большую часть своего детства она только и делала, что пряталась, но не может быть, чтобы всегда было так плохо. Случались, по-видимому и у них праздники, только Джессика об этом не помнила.
Не поэтому ли она так легко поддалась обаянию Эрика Дина? Ведь он казался таким добрым…
— Эй! Спуститесь на землю.
Голос Энтони послышался совсем рядом, и она чуть не подпрыгнула от неожиданности.
— О! Я просто думала, где могут быть Марк с Люси, — сказала Джессика, инстинктивно отодвигаясь от него.
— Неужели? — Он взглянул на нее с любопытством, его глаза сузились, и у нее появилось чувство, будто он читает ее мысли. — В таком случае вы показались мне чересчур увлеченной этими размышлениями…
— Какая комната моя? Мне не мешало бы немного освежиться.
— Конечно. — Он прекрасно понял ее замешательство и бросил на нее один из своих холодных, смущающих взглядов.
Ее комната была на втором этаже. Сначала они прошли мимо двери, ведущей в библиотеку, потом просторную гостиную и в комнату Люси. Джессика увидела ее нераспакованную сумку, брошенную на кровать. Напротив располагалась ее комната, зеленая комната. Бледно-зеленый ковер, кремовые обои в зеленую полоску, софа и занавески — кремовые в зеленый цветочек — и огромная двуспальная кровать с роскошным покрывалом, подходящим по цвету к занавескам и софе.
— Чтобы попасть в ванную, пройдите через эту дверь, — Энтони показал куда-то в угол комнаты. — Ленч будет, скорее всего, на улице, — он посмотрел на часы, — через полчаса.
— Хорошо. — Джессика повернулась, чтобы посмотреть на него. Он не улыбался. Она чувствовала, что он что-то обдумывает.
— Вы любите уединение, не так ли? — заметил он небрежно, остановившись в дверях и скрестив руки на груди. В его вопросе не было ничего угрожающего, но все же она невольно почувствовала угрозу.
— Не то чтобы очень… нет, не думаю, — ответила она, покачав головой.
— А ведь я о вас совсем ничего не знаю. — Его серые глаза остановились на ней с пристальным вниманием, и опять ее охватило чувство, будто он играет с ней в какие-то непонятные игры. — У вас есть дочь, вы не замужем, работаете в юридической конторе где-то в Лондоне.
