Люси Дейн - Где розы, там шипы
Как они у меня оказались? — спросил он себя. И в следующую минуту вспомнил, что взял с полки первую попавшуюся книгу.
— Э-э… мне понравился здесь цветочный орнамент.
Поздравляю, выкрутился, добавил он мысленно. На самом деле Нолан только сейчас обратил внимание на обрамляющий каждую страницу рисунок.
К счастью, Сэнди приняла все за чистую монету.
— Да, оформлена эта книжка замечательно. Я тоже время от времени ее листаю. — Произнося это, она закрывала программы, после чего выключила компьютер и поднялась со стула. — Я иду домой, у меня перерыв на ланч.
Реакция Нолана оказалась мгновенной:
— Какое совпадение — я тоже иду домой. Если не возражаешь, провожу тебя.
Есть! Сэнди поздравила себя с тем, что сегодня события развиваются благоприятнее, чем в прошлый раз. Главное, не демонстрировать чрезмерной радости по этому поводу, иначе можно все испортить.
— Ну, не знаю… — протянула она.
Нолан помрачнел.
— Понимаю… Ты обиделась, что я фактически бросил тебя в том кафе.
Строго говоря, он угадал, однако если посмотреть на вещи трезво, то всякому станет понятно, у Сэнди не было никаких оснований для подобной обиды. Они с Ноланом тогда только-только познакомились, взаимные обязательства у них отсутствовали — даже моральные, не говоря уже о прочих, — так что оба вольны были делать, что кому захочется. И все же…
Проблема, однако, заключалась в другом. Неважно, обиделась Сэнди или нет. Важно, что сказать Нолану. Но именно тут Сэнди и терялась. История ее общения с мужчинами не содержала примера подобной ситуации. Решать нужно было на ходу, что всегда нелегко.
Облизнув губы, Сэнди неуверенно произнесла:
— Э-э… я, как бы это сказать…
— Да что тут говорить, — махнул Нолан рукой, — младенцу понятно, что картина вышла некрасивая: пригласил девушку в кафе, но спустя всего пять минут был таков. Стыдно…
Сэнди вышла из-за конторки.
— Я не…
— Брось, не успокаивай меня. Мне не пять лет, и я отдаю себе отчет в собственных действиях. Единственное оправдание — уж очень важной показалась полученная в тот момент по телефону информация.
— Но я…
Однако и на этот раз договорить Сэнди не удалось. Сделав такое движение, будто хотел дотронуться до нее, но в последний момент передумал, Нолан произнес:
— Знаешь что, давай забудем тот злосчастный случай и начнем все сначала. Идет?
Сэнди едва сдержала вздох облегчения. Тем не менее держать марку следовало до конца. Подняв глаза к потолку, будто в раздумье, она выждала некоторую паузу, прежде чем сказать:
— Идет.
Она ожидала, что Нолан тоже облегченно вздохнет, но вместо этого он слегка прищурился и несколько мгновений, показавшихся ей бесконечно долгими, рассматривал ее. И лишь когда она уже начала думать, что дала неверный ответ, Нолан тихо произнес:
— Ты самая замечательная девушка на свете.
Разумеется, после таких слов Сэнди покраснела. Эх, а она-то хотела смутить Нолана! Не вышло — опыта маловато. Куда ей тягаться с парнем, который в свои годы успел стать профессором и вдобавок обладает внешностью красавца-корсара…
— Думаю, медлить не стоит, иначе останешься без ланча, — заметил Нолан. — Время-то идет.
Сэнди встрепенулась.
— Да-да… Что ж, идем. Все равно нам по дороге.
8
Некоторое время они шли молча, если не считать того, что периодически Сэнди приходилось здороваться со встречными односельчанами. Почти все с нескрываемым любопытством оглядывали как саму Сэнди, так и ее спутника, что в дальнейшем предвещало немалое количество пересудов. Но какое Сэнди до этого дело? Разве не она решила изменить свою жизнь, отказаться от привычных стереотипов, предрассудков и прочего, что до недавних пор наполняло ее существование?
Наконец, сочтя, что молчание излишне затянулось, Сэнди решила его прервать. К тому времени они с Ноланом миновали коттедж Паттерсонов, из кухонного окна которого, будто нарочно подгадав момент, высунулась миссис Паттерсон. Разумеется, Сэнди поздоровалась и с ней. Затем повернулась к Нолану.
— А вот мне интересно, что же такого тебе сообщил тогда по телефону твой студент? Если не секрет, конечно…
Услышав этот вопрос, Нолан в первую минуту немного напрягся, словно в ожидании укоров, но затем расслабился, сообразив, что слова Сэнди действительно продиктованы любопытством.
— Никакого секрета, — качнул он головой. — Дело касалось моих экспериментов по выведению синей розы. Студент рассказал такое, что я ушам своим не поверил.
Сэнди затаила дыхание, жадно впитывая каждое слово. Тем временем Нолан продолжал:
— Тут есть некоторая предыстория. Существует легенда, согласно которой лет четыреста назад в Голландии якобы был выведен синий тюльпан. Так это или нет — неизвестно. Секрет выращивания подобного тюльпана утрачен. Но! — поднял Нолан палец. — Ходят слухи, что манускрипт, содержащий сведения о способе выведения чудо-цветка, все-таки сохранился. Правда лично я еще не встречал человека, который бы видел документ собственными глазами. И вдруг, представь себе, в тот самый момент, когда мы с тобой находимся в кафе, звонит мой студент и сообщает, что был в городском книгохранилище и наткнулся там на фотокопию того самого таинственного манускрипта!
— Что ты говоришь! — воскликнула Сэнди. — В нашем центральном книгохранилище?
Нолан многозначительно посмотрел на нее.
— Именно. Теперь понимаешь, почему я сорвался с места и как угорелый помчался выяснять у парня подробности?
— Понимаю, — медленно произнесла Сэнди. — Хотя, с другой стороны… кое-чего все-таки не понимаю.
— Чего именно?
— Ну, ты ведь пытаешься вывести синюю розу, а в том голландском манускрипте говорится о тюльпане…
— А! — Не удержавшись, Нолан рассмеялся, но, заметив укоризненный взгляд Сэнди, осекся. — Прости. Ты ничем таким не занимаешься, поэтому подобные вопросы для тебя естественны.
На этот раз Сэнди удалось избежать смущения.
— Конечно, естественны, — поведя бровью, с достоинством произнесла она. — Я библиотекарь, а не селекционер.
— Ну да, ну да. — Перед тем как произнести эти слова, Нолан издал такой звук, будто проглотил готовый вырваться наружу смешок. — Кхм… Хорошо, объясняю: механизм выведения нового сорта для большинства цветов примерно одинаков. Поэтому я надеюсь применить для создания синей розы приемы, которые четыре сотни лет назад использовались для получения синей окраски лепестков тюльпана.
— Ах, вот как… Теперь кое-что проясняется. Что ж, желаю успехов.
