Лесли Лафой - Коварная обольстительница
– Защищенными от чего? – спросила Эмили.
Коул посмотрел на нее так, словно она не должна была задавать такой вопрос. А она задала, поскольку не знала, что он имел в виду.
– Только не говори мне, что ты считаешь, будто за каждым кустом притаился серийный убийца, готовый выскочить из засады и забить до смерти бабушку, идущую к почтовому ящику за чеком социального обеспечения.
– Ты говоришь ерунду!..
– Так ответь, – сказала она. – И ответь честно. От чего надо защищать Иду?
Коул снова сел на кровать и взял свои носки.
– От назойливых просителей.
– Что? – остолбенев, спросила Эмили. – Ты считаешь, что она не должна общаться с людьми?
Опустив плечи, он тяжело вздохнул.
– Бабушка – и это общеизвестно – чрезмерно доверчивый человек. Ты знаешь обо всех этих просьбах, которыми осаждают ее постоянно? Дети-инвалиды, дети-погорельцы, дети слаборазвитых стран, сироты, солдаты, моряки, миссионеры, дельфины, акулы, бизоны, слепые собаки, бесхвостые кошки, леса Бразилии, льды Антарктики…
– Я поняла, Коул, – мягко перебила Эмили.
Он покачал головой.
– К тебе лично обращаются из Смитсоновского института, когда дело касается витражей. Это отлично. Это то, чем ты зарабатываешь на жизнь. А моя бабушка – объект для каждого душевнобольного человека и всех известных человечеству благотворительных фондов. Им нужны деньги, и они пишут письма Иде Бентли.
Коул вздохнул и снова взъерошил пальцами волосы.
– Господи, Эмили, в ее шкафу и сейчас полно коробок из-под обуви, доверху набитых адресами несуществующих организаций.
– Совсем не каждый благотворительный фонд безумный или фальшивый, – возразила Эмили, пытаясь помочь Коулу справиться с ситуацией, которая его явно измотала.
– Проблема в том, – печально сказал он, – что моя бабушка доверяет всем и каждому. В прошлом году она купила шесть телок для какой-то гватемальской деревни, восемь пар кроликов для деревни, расположенной где-то в Индии, и оплатила пластическую операцию троих сирот с «заячьей губой» в Нижней Трансильвании. А может быть, это было в Верхней Трасильвании, не знаю, да и знать не хочу. Важно то, что все вместе это обошлось ей в пятнадцать тысяч.
– У нее не было таких денег?
– Деньги у нее есть, – мрачно сказал он.
– Тогда в чем проблема, Коул? – удивилась Эмили. – Это ее деньги, и она может тратить их так, как хочет. Ида явно считает, что помогает миру, выписывая эти чеки. Что здесь плохого? Мы все хотим, чтобы мир стал лучше.
Коул натянуто улыбнулся.
– В прошлом году к ней обратились также группа людей, захотевших объявить вне закона двигатель внутреннего сгорания, группа людей, издающих словарь языка общения китов, группа, которая взорвала три клиники планирования семьи…
– Я слышала об этом, – подтвердила Эмили, неожиданно поняв, что его беспокойство имеет под собой реальную почву.
Ведь если затеи выходят за рамки эксцентричных, они становятся опасными.
– Щедрость Иды Бентли взрывоопасна, – продолжал Коул, шагая из угла в угол. – И скажу тебе, ты не представляешь, что такое настоящий кошмар, до тех пор, пока на пороге твоего дома не возникнут агенты ФБР и не начнут задавать тебе вопросы о подрывной деятельности твоей бабушки.
– Я понимаю твою озабоченность, – сказала Эмили. – Но почему ты считаешь, что переселение Иды в дом престарелых что-то изменит? Разве там отслеживают почту обитателей?
– Я не знаю, – сказал Коул, снова сев на кровать. – Это один из многих вопросов, которые я собираюсь выяснить перед тем, как приду к какому-то решению. Разумеется, с моей стороны просто необходим особый надзор за бабушкой…
– Ну, надзирать можно и здесь. Нет никакой нужды отправлять Иду в ссылку.
– Это не ссылка. Это чрезвычайно привлекательные места.
– Но не для жизни, Коул. Моя бабушка давно умерла. Я уже это проходила. Эти дома не что иное, как очень дорогие, очень прибыльные склады для старых людей в конце их жизненного пути. Начинается с отдельного жилья, потом тебя переселяют в эдакую больничную палату, потом в приют, а потом отправляют в машине в морг.
Похоже, он, по крайней мере, задумался над ее словами. А может быть, просто сосредоточился на надевании носков и ботинок?..
– А какая альтернатива? – спросил Коул.
– Остаться в своем доме, жить своей обычной жизнью. Организовать уход на дому, если потребуется, а если нужен более интенсивный или профессиональный уход, чем может обеспечить приходящий специалист… вот тогда-то и подумать о приюте. Но не стоит торопиться с этим.
Коул встал, взял бумаги с кровати, сложил их и убрал во внутренний карман пиджака. Он старался не смотреть в сторону Эмили.
– Почему бы тебе не сходить к нашему здешнему почтальону, – мягко предложила девушка, – и не узнать, возможно ли как-то отслеживать эти назойливые просьбы?
Он поднял на нее глаза.
– А к кому мне обратиться, Эмили, по поводу бесконечных воззваний каждого телевизионного канала? И к кому обратиться, чтобы ей не стучали в дверь разные мошенники, предлагающие починить крышу, подстричь деревья или покрасить дом?
– Может быть, нанять ей эдакого финансового советника?
– Ты так думаешь?
Эмили не обратила внимания на его сарказм и бодро добавила:
– Что вполне возможно и без того, чтобы перевернуть всю ее жизнь, отправив доживать в дом престарелых.
– Но для этого надо заручиться ее согласием, а я не верю, что она согласится на какой-либо финансовый контроль.
– Тогда тебе просто придется найти способ ограничить ее доступ к чекам, – дипломатично предложила Эмили, вставая с постели. – И к кредитным карточкам тоже, как я понимаю.
Коул вновь натянуто улыбнулся.
– Она использовала кредитную карточку, переводя деньги на счет террористической группы. ФБР потребовалось пять секунд на то, чтобы найти ее данные, и минут десять на то, чтобы выяснить в кредитной компании мою фамилию. Теперь действие всех ее кредитных карт блокируется, если она пытается оплатить какую-то сомнительную затею, а ее просьбы заменить кредитную карту игнорируются.
– Похоже, все действительно непросто… Тебе не позавидуешь.
– Да уж…
Эмили подошла к нему и обвила руками его талию.
– Ты хороший человек, Коул Престон, – сказала она, улыбнувшись.
Он обнял ее и попытался улыбнуться в ответ.
– Я жестокосердный мерзавец, который хочет отправить свою бабушку на свалку, помнишь?
– Да, но я уверена, что ты обдумаешь все варианты и выберешь лучший. Ты не предпримешь ничего, что бы сделало Иду несчастной. Если я могу чем-то помочь, только скажи.
– Что бы ты предпочла? Убрать почтальона или выкрасть почтовую сумку?
