Сьюзен Нэпьер - Смеющаяся богиня
Тут весьма некстати появилась Кейт Райли – она зашла в буфетную за кастрюлей для запеканки и остановилась у Ванессы за спиной. Фыркнув, она сказала:
– Я ей толкую то же самое, мистер Сэвидж. Она ведь такая большая, но Вэн заявляет, что ей удобно. Хотя последнее время она не часто спит на этой кровати. Если бы ей пришлось каждый день туда втискиваться, то, уверена, она бы так не говорила!
Посмеиваясь, Кейт поспешно удалилась, а Ванесса получила возможность увидеть, как ее хозяин лишился дара речи. На секунду ей показалось, что она попалась. Она покраснела от смущения, а он недоуменно оглядывал ее от кончиков практичных туфель до тщательно приглаженных волос. Несомненно, мысленно он раздевал ее и пытался совместить с неким образом, запечатленным в его памяти. Не услыхав от нее ни слова, он холодно сказал:
– А я-то думал, что вы ведете замкнутую жизнь вдали от надоедливой толпы. Вот как опасно быть самонадеянным. Ваша чопорность совершенно обманчива. Хорошая же у вас репутация, если даже миссис Райли считает ваши любовные похождения – а может, это спортивные занятия? – обычным делом. – И продолжал с видом праведника:
– Но я не склонен этому потакать. Когда я говорил, что вы можете приглашать сюда друзей, то не имел в виду случайные связи.
– Никаких случайных связей у меня нет, – выдавила Ванесса. Убийственная ирония заключалась в том, что ее сочли неразборчивой в знакомствах именно из-за отчаянных попыток не казаться таковой.
– Прекрасно. Значит, вы предпочитаете своей постели лишь постель Уэллса, не так ли? – прервал ее он и добавил угрожающим тоном:
– Я надеюсь, что вы ходите к нему, потому что когда вы под моей крышей, то вы у меня на службе, а я плачу своему смотрителю не за секс…
– Никакого секса у нас с Ричардом нет, – вне себя прошипела Ванесса. Ее застала врасплох его оскорбительная грубость.
– Простите, я хотел сказать «любовь», – с сарказмом исправился он.
– Как вы смеете?!
– Ваша чопорность меня больше не обманет, Флинн. А я смею так говорить: я оплачиваю счета и поэтому устанавливаю правила поведения. Пока вы живете у меня в доме, я отвечаю за ваше благополучие, а я всегда серьезно отношусь к своим обязанностям. – Прищурившись, он смотрел на нее. – Неудивительно, что последнее время вы такая взвинченная: мое присутствие стесняет вашу свободу и вы не получаете свою обычную порцию любви. – Он насмешливо подчеркивал каждое слово. – Что ж, потерпите до конца недели, я собираюсь в Окленд на презентацию в Архитектурный институт. На ночь я остановлюсь у себя в квартире, так что вы сможете без помех развлекаться с любовником. Только помните: мне безразлично, чем вы занимаетесь вне этого дома, но под моей крышей вы обязаны быть целомудренной, как монашка!
Ванессе не терпелось прекратить этот поток лицемерия, но она урезонила себя. Зачем давать лишний повод для препирательств? Она едва сдерживала гнев, но не стала растолковывать ему, что есть разница между искренними человеческими отношениями и грубым физическим влечением. Ванесса смотрела, как он уходит, борясь с желанием запустить ящиком со столовым серебром в его надменно поднятую голову. Тогда выражение «нож в спину» обрело бы новое значение. Вот было бы славно увидеть, как в него воткнулись вилки и ножи!
Очевидно, ему и в голову не пришло, что она может быть романтически влюблена, а он бессердечно растоптал ее мечты. Но, скорее всего, он знаком лишь с плотскими удовольствиями. Неудивительно, что он до сих пор не женат, наверняка не сможет распознать любовь, даже если и встретит ее.
Чтобы показать, насколько ей безразлично его мнение, Ванесса оставшиеся до конца недели дни была с ним равнодушно-вежлива. Но, к сожалению, это возымело прямо противоположный эффект. Вместо того чтобы потерять к ней интерес, Бенедикт, казалось, с упоением испытывал ее терпение, бросая намеки, словно маленькие гранаты, от которых она была готова взорваться.
К пятнице самообладание Ванессы было на исходе. С невыразимым облегчением она готовила его отъезд в Окленд. В большинстве случаев ей удавалось сносить его вопиющие провокации, но всему есть предел. За неделю он довел ее почти до стресса, чего с ней не случалось уже несколько лет. Она с нетерпением ждала возможности передохнуть, хотя и недолго, чтобы восстановить силы. Может, вернувшись, он забудет об этой игре или она ему наскучит, и тогда все придет в норму.
Вскоре после того, как «BMW» Бенедикта выкатился за ворота, позвонил Ричард и спросил, не хочет ли она пообедать с ним, и Ванесса с готовностью согласилась. Приятное спокойное общество Ричарда стало бы для нее противоядием после многочисленных, укусов и насмешек Сэвиджа. Они условились о встрече, и Ванесса не спеша занялась приготовлениями, чего давно не позволяла себе. Она даже сделала маникюр и облачилась в новое платье из черного крепдешина. Юбка доходила до середины икры, лиф плотно облегал фигуру. Ванесса решила дать понять Ричарду, что готова перейти от дружеских объятий и поцелуев к чему-то более значимому.
Она распустила и расчесала волосы, затем убрала их со лба и ушей и слегка сбрызнула лаком, чтобы свободно падающие пряди не мешали ей во время еды. Конечно, ее гриву трудно удержать даже лаком, но у каждой женщины должна быть своя изюминка. У Ванессы это были ее волосы.
Она покрутилась перед старым зеркалом на стене своей комнаты и осталась довольна – юбка крепдешинового платья красивыми складками ниспадала с бедер, совсем как на фотографии из журнала «Вог». Когда Ванесса шила платье, то особенно трудно было обтянуть материей и пришить тридцать крошечных пуговок, застегивающихся на шелковые петельки от талии до овального выреза на груди. К тому же каждая пуговица была украшена вышивкой. Результат ее усилий того стоил. Платье оставляло плечи открытыми, что было не совсем по сезону, но Ванесса знала, что в ресторане, выбранном Ричардом, тепло, поэтому лишь накинула черный кардиган из ангоры.
– В лунном свете ты немножко похожа на привидение, – сказал заехавший за ней Ричард.
Ванесса оглянулась назад: шиферная крыша и зазубрины труб мрачно поблескивали в свете полной луны. Дом одиноко стоял в небольшой долине в стороне от главной дороги, ведущей к побережью. Рядом не было никаких населенных пунктов, и его готические очертания четко выделялись на фоне предгорья. Дом был построен из камня в форме буквы «Т». Кухня и служебные помещения размещались позади него и не нарушали общего вида. Строгость линий смягчалась резными деревянными террасами, тянувшимися вдоль обоих этажей. Массивные колонны из дерева ценной новозеландской породы, которым славились местные леса, подпирали террасы. Горевший у парадного входа фонарь подчеркивал полную уединенность дома.
