Линдсей Армстронг - Богиня любви
Дыхание молодой женщины было прерывистым, соски заострились под тонким шелком.
Он подождал мгновенье, затем улыбнулся и заглянул в ее глаза.
— Что? Никаких дерзких возражений?
— Я… должно быть, еще слишком рано…
— Что, если я сделаю вот так? — Он скользнул рукой к ее затылку и снял заколку. Волосы Чес каскадом рассыпались по плечам.
Чес пыталась сказать ему, чтобы он остановился, но была совершенно околдована теми ощущениями, которые он вызывал в ней, как и его загорелым, сильным телом и той мужественностью, которую он излучал, тем воздействием, которое на нее оказывал и которое она впитывала, казалось, каждой своей клеточкой.
Ее губы дрожали, глаза расширились, когда верх халата скользнул вниз, обнажая ее грудь, но было одно удовольствие чувствовать, как он обхватывает ее соски и играет с ними. Какое же это наслаждение — осознавать, что она разделяет с этим великолепным мужчиной сладостные мгновения и воздействует на него так же, как и он на нее.
Его глаза потемнели, дыхание стало тяжелым, а рука настойчивее.
Затем он остановился и снова заглянул ей в глаза.
— Новая Зеландия, — прошептал Том, — будет сущим адом. — И, схватив ее в объятия, крепко поцеловал. Потом отстранил ее от себя, поправил халат и дотронулся кончиком пальца до ее припухших губ. — Береги себя до моего возвращения. Когда ты планируешь вернуться в Крессвелл?
— Я… когда вернется Ванесса, — пробормотала Чес.
— Спасибо! — Он наклонился и снова поцеловал ее, на этот раз легко. И был таков.
Чес постояла, словно статуя, потом просеменила через комнату и опустилась на диван, обуреваемая целым вихрем противоречивых эмоций. Вздохнув, она посмотрела на свои руки. Если забыть о Холли и Саре Олдфилд, вопрос стоит так: каким она видит будущее для себя и Тома Хокинга?
Ее мать поспела не на кофе, а на ленч. Они немного поговорили о подготовке к свадьбе, потом об отце. Наконец Чес спросила:
— Мама, если мужчина и женщина все время спорят, это означает, что между ними существует некая связь?
Хоуп Бартлетт прищурилась.
— Полагаю, это возможно, — медленно проговорила она. — Все зависит от того, о чем вы спорите и насколько глубоки разногласия. А может, эта словесная пикировка является в некотором роде стимулирующей. А что?
— Мы с Робом почти никогда не спорили.
— Ты все еще… переживаешь из-за него, Чес?
Чес нахмурилась.
— Думаю, меня зациклило на последствиях моего шага.
Хоуп тяжело вздохнула.
— По правде говоря, мы с твоим отцом считали, что, несмотря на его красоту, ум и обаяние, он… ну, в общем, не способен на такую же глубокую привязанность, как ты.
— Выяснилось, что он был привязан, но не ко мне. А с чего вы взяли, что я способна на глубокую привязанность? — поинтересовалась Чес.
— Девочка, с самого детства ты целиком и полностью отдавалась тому, за что бралась. — Хоуп взмахнула рукой. — Возьми хотя бы успех, которого ты добилась в своем бизнесе.
Чес огляделась.
— Иногда, — призналась она с некоторой долей удивления, — мне хочется попробовать себя в чем-то другом.
— Почему бы и нет? Не сомневаюсь, за что бы ты ни взялась, непременно преуспеешь. А чего бы тебе хотелось?
— Не знаю! — Чес рассмеялась. — Еще пару минут назад я считала, что вполне счастлива и довольна тем, что делаю, но… не знаю, сейчас я чувствую какую-то неудовлетворенность, какое-то беспокойство. Но, мам, возвращаясь к Робу. Почему я не поняла этого раньше, а только когда уже… чуть не стало поздно?
— Дорогая, честно говоря, ты влюбилась довольно поздно для первого раза. И это такая ситуация, когда не многие из нас проявляют чудеса мудрости. — Хоуп пожала плечами. — Ты могла даже подумать, что с тобой что-то не так. — Она проницательно взглянула на свою дочь.
— Да, ты права. Я была единственной в своем кругу, у кого не было хотя бы нескольких любовных связей.
— Вот видишь, как ты могла судить, не имея опыта? В твоей жизни кто-то появился?
— Скорее, влетел как торпеда, — угрюмо проворчала Чес. — Мы спорим с ним практически постоянно! Я вечно командую и лезу туда, куда не следует, а он заявляет, что это указывает на нашу духовную связь!
— Он может быть прав, — медленно проговорила Хоуп. — Кто он?
— Но другая проблема в том, — продолжала Чес, — что, даже если нам и нравится пикироваться, в нем есть такая сторона, о которой я совсем ничего не знаю, и это напоминает мне Роба. Еще я думаю… проблема в других женщинах, которые у него были. Ты спрашиваешь, кто он? Он… он брат невесты.
Хоуп сделала большие глаза.
— Неплохой улов, судя по всему.
— Мама!
Хоуп усмехнулась.
— Извини. Возможно, стоило бы посоветовать тебе держаться подальше от брата невесты.
Мысли Чес вернулись на пару часов назад.
— Легче сказать, чем сделать.
— Чесси, — задумчиво проговорила ее мать, — мы все совершаем ошибки и учимся на них. Но если Роб обманывал тебя, было бы неправильным считать, что все мужчины такие, как он.
— Именно так он и сказал, брат невесты.
— И он прав, дорогая. Нельзя ли мне как-нибудь познакомиться с ним?
Чес вздохнула.
— Я подумаю. Может, после свадьбы. Если мы все еще… ну, ты понимаешь.
Чес снова приехала в Крессвелл, когда Ванесса, Руперт и его родители вернулись с Барьерного рифа. Том все еще был в Новой Зеландии.
Их сияющие лица говорили сами за себя. Все претензии и обиды по поводу места проведения свадьбы, казалось, были забыты. Ванесса выглядела успокоившейся.
Они с Чес обсудили некоторые подробности свадебных приготовлений, в частности относительно одежды жениха, Тома и шафера, который должен был прилететь из Англии только на следующей неделе.
— Том в последнее время такая душка, — заметила Ванесса.
Чес улыбнулась.
— Он очень любит тебя и печется о твоих интересах.
Ванесса подперла подбородок рукой.
— Я знаю. Все дело в том, что Том не собирался связывать себя с Крессвеллом так скоро.
Чес нахмурилась.
— Что ты имеешь в виду?
— Думаю, временами его это ужасно удручает.
— А что… чем бы он предпочел заниматься?
Ванесса огляделась, встала и взяла фотографию в рамке с каминной полки.
— Вот его настоящая любовь, — сказала она. — Бенинди.
Чес уставилась на снимок. Том стоял возле самолета, прикрыв глаза от солнца, и смотрел на обширную долину, местами поросшую деревьями и изрезанную оврагами.
— Это пастбище в Кейп-Йорке. Оно принадлежит семье вот уже несколько поколений, но уже давно практически заброшено. Когда Том вернулся со службы в воздушных силах, он решил восстановить его. Он всегда любил это место.
